торчащая из стены. Раньше по ней тянулся рукав для подачи воды в котел паровоза. Мощная, круглая, хорошо оштукатуренная башня высотой с четырехэтажный дом выглядела, как бастион неприступной крепости. Сверху ее венчала красная крыша конусом. Под ней виднелось небольшое круглое оконце. Больше в башне не было ни одного отверстия, хотя я обошел ее всю кругом. Вероятно, заложили, когда сооружение стало не нужно. Высоко на стене я совершенно случайно разглядел плохо различимую эмблему, которую, наверное, когда-то старательно убирали. Но следы все-таки сохранились.
В конце дня я заглянул к Кагору. Тот как всегда сидел в беседке – похмелялся после вчерашнего. (Спал, похоже, до самого обеда). Мне так же была гостеприимно предложена рюмочка, но я твердо отказался. Расчувствовавшись из-за того, что ему больше достанется, дед искренне поведал мне свои сокровенные мысли.
Гнусный, как у нас всегда любили повторять, царский режим так и не смог набраться смелости и заставить работать женщину. А золотой, самый раззамечательный советский строй заставил и разрешения не спросил. В семьях дореволюционных рабочих бывало по пять – шесть детей. А то и по восемь. В нашей семье было девятеро. Я – седьмой. Работал в семье один отец. Всю жизнь трудился на Вагоноремонтном заводе. Работал тяжело – не спорю. Но мать всю жизнь сидела дома. Готовила, стирала, за детьми следила. Любила по вечерам собрать всех соседок и играть в лото. Но, ни одного дня не работала. И одной отцовской зарплаты на всех хватало. Все выросли и в жизнь пошли. И, кстати говоря, в царской России рабочие налогов не платили. Вовсе! Считалось, что у них нет собственного имущества. Они всего лишь наемные работники. Поэтому налоги им платить не за что, и не с чего!
А при «благословенной» Советской власти всех баб загнали на фабрики. И назвали это равноправием и освобожденным женским трудом. Лицемерие несусветное! Теперь бабенки всю жизнь горбяться у станка, когда раньше это было делом только их мужей. И была теперь у них всего пара недель после родов, чтобы восстановиться и опять на завод. А с ребятенком пусть, кто хочет, тот и сидит. И налог Советская власть – подоходный – гребла со всех: и с мужиков, и с баб. Они ж работают, равные мужчинам, пущай и плотят, как все! И чем же мы тогда гордимся?
Выслушав деда, я вежливо откланялся.
ВЕЧЕРНЯЯ НЕЖДАНОЧКА
Вечером зашла Наташа. Сказала, что из вежливости, проверить как я устроился. Я, тоже из вежливости, предложил ей куда-нибудь сходить. А она почему-то сразу же согласилась. В конце дня она оделась в плотно облегающие светло-синие джинсы и блестящую кофточку с откровенным вырезом. Наряд выгодно подчеркивал ее фигурку. Днем в своем сарафанчике она выглядела, как простая девчонка, а сейчас, в наступающих сумерках, как опытная, чувственная женщина.
Мы вышли с ней на улицу и медленно двинулись в направлении центра. Надо было как-то завязывать знакомство. Я, не в силах определиться с темой, начал разговор с географии.
– А как называется ваш город?
– Наш