он называл ее «Оно». «Оно меня обидело – назвало алькаголиком». Любимое слово у него было «Понимаш!» Обычно Стас заканчивал им почти каждую свою фразу.
Дед Егор поднял на меня глаза. Как-то язык не поворачивается, назвать его дедом. Дедок, пожалуй, будет правильней. Такой вполне себе крепенький дедок, неопределенного возраста, с большими рабочими руками, одетый в клетчатую фланелевую рубаху и широкие мягкие штаны. Редкие, но жесткие, сильно седые волосы ершисто топорщились на его голове с небольшой лысиной на макушке. Был он выбрит, хоть и не чисто, а из-под кустистых широких, нетронутых сединой бровей внимательно глядели темные, наверное, черные, насмешливые глаза.
Дед сидел на грязно-синей грубо сколоченной, но незыблемо крепкой скамье и с наслаждением смолил здоровенную, вонючую самокрутку. На таком же крепком столе, сбитом из трех широких необструганных досок, прямо перед дедом стояла початая бутылка, на две трети заполненная знакомой прозрачной жидкостью. Еще стояли две тарелки. На одной лежало несколько ломтей заветренного хлеба, на другой – пара яиц, приличных размеров соленый огурец и пучок зеленого лука. Время было обеденное. Еще на столе лежал большой раскладной нож с коричневой истертой рукоятью.
– Здравствуйте, – промямлил я, неуклюже поклонившись.
– И тебе не хворать, – бодро ответил Кагор. – И кто ты такой будешь?
– Меня зовут Денис.
– И чего же тебе надобно, Денис, в моем саду?
– Сказали мне, что у вас комнату можно снять. Это правда?
– Если у тебя деньги есть – то правда.
– Мне говорили, что вы берете недорого.
Дед посмотрел на меня внимательно из-под зарослей бровей. Глаза, черные, яркие не по-стариковски, искрились насмешкой.
– А, недорого, – дед крякнул, взял недрогнувшей рукой уже налитую стопку, ловко влил ее содержимое себе в пищевод, сглотнул, облупил яичко, кинул его в рот и закончил – недорого это сколько?
– Не знаю, – честно ответил я. – Могу предложить пару тысяч.
– А жить-то сколько будешь? – пристально взглянул мне в глаза Кагор.
– Наверное, неделю. Может две.
Дед насупился, прожевал яйцо, потом налил себе еще одну стопку, залпом выпил, сунул в рот перо зеленого лука, и вдруг резко встал из-за стола.
– Ладно, пошли хоромы смотреть, – твердо сказал он.
За садом, который вдруг неожиданно расступился, оказался небольшой довольно таки ухоженный дворик. Здесь теснилось несколько сараев, пара каких-то будок (туалет и летний душ, как я позже узнал) и небольшой загон для кур. Потом мне стало известно, что у деда еще была коза со странной кличкой Фрау Меркель. Справа оказалась приличных размеров поленница дров, кажется дубовых. По центру высилась старая, разлапистая, с гнутыми и перекрученными стволами яблоня. Ветви ее были полны завязи. А прямо за ней уютно разместился небольшой домик с резным крылечком и верандой. Дед приглашающе махнул рукой, и я вошел