слишком вскружила голову Корделии своей болтовней в парке по поводу того, что Джеймс в нее влюблен.
Однако, насколько могла судить Люси, Корделия отнеслась к этому происшествию совершенно спокойно и уже забыла о том разговоре в Кенсингтонских садах. Наверное, она просто думает о Джеймсе как о дальнем родственнике. Люси, напротив, испытала некоторое разочарование. Как было бы замечательно, если бы Маргаритка стала ее невесткой – она плохо представляла себе, о чем будет говорить с Грейс. Она не помнила, чтобы эта бледная, как моль, девчонка когда-нибудь смеялась или хотя бы улыбалась, и вряд ли она будет в восторге от песен Уилла о демонической кори.
– Не знал, что она здесь. – И с этими словами Кристофер взялся за шестой пирожок с лимоном.
– И тем не менее, так оно и есть, – объявил Мэтью, появляясь из пестрой толпы участников пикника и разноцветных зонтиков. Он грациозно опустился на одеяло рядом с Анной; та бросила на него быстрый взгляд и подмигнула. Мэтью и Анна были особенно близки: у них было много общего, например, любовь к модной одежде, салонам с дурной репутацией, шокирующим предметам искусства и скандальным пьесам. – Насколько я понял, вчера вечером Чарльз пообещал ей, что привезет ее в парк в нашей карете. Пришлось сделать крюк и заехать за ней в Чизвик.
– И как, тебе удалось хоть одним глазом глянуть на Лайтвуд… то есть Чизвик-хаус? – спросил Томас. – Говорят, дом в ужасном состоянии.
Мэтью отрицательно покачал головой.
– Когда мы приехали, Грейс ждала нас у ворот. Кстати, я подумал, что это немного странно.
Чизвик-хаус когда-то принадлежал Бенедикту Лайтвуду и должен был перейти по наследству к его сыновьям, Габриэлю и Гидеону. Но все изменилось после того, как Бенедикт покрыл себя позором, и в конце концов дом, получивший новое имя, был передан Татьяне, несмотря на то, что она вышла замуж за одного из Блэкторнов.
Все знали, что Татьяна забросила особняк – возможно, потому, что после смерти Джесса в живых не осталось ни одного потомка Блэкторнов, которому она могла бы оставить этот дом. Грейс не являлась кровной родственницей Татьяны и была всего лишь приемной дочерью. После смерти Татьяны дом должен был снова перейти в собственность Конклава, который мог бы даже вернуть его Лайтвудам. Но, скорее всего, Татьяна предпочла бы сжечь Чизвик-хаус, чем оставить его семье, которую она так ненавидела.
Джесс говорил, что мать и сестра могут его видеть. Как это, должно быть, странно для всех, для него и для них. Люси вспомнила вчерашний разговор и последнюю фразу Джесса, о том, что в их дом пришла смерть. Однако призрак ошибся, ничего подобного не случилось, подумала девушка. Да, в городе появились демоны, но Охотники без труда справились с ними.
А что, если он вовсе не хотел сказать, что кто-то должен был умереть именно той ночью? А что, если он подразумевал какую-то более грозную опасность, которая грозила им всем?
Люси вздрогнула и резко обернулась к озеру, но на первый взгляд все было спокойно: Чарльз и Ариадна болтали