обсуждаемые книги.
– Это не было случайной забывчивостью, – сказал Гас. – Это была преднамеренная манипуляция. Она знала, что я ни за что не пришел бы сегодня, если бы знал, что там будет на самом деле.
Я фыркнула:
– И какова же была конечная цель этого гнусного плана? Стать эксцентричным второстепенным персонажем в очередном романе Августа Эверетта?
– Что именно ты имеешь против моих книг, которые ты якобы даже не читала? – спросил он.
– А что ты имеешь против моих книг, – сказала я, – которые ты, конечно, не читал?
– Почему ты так в этом уверена?
– Твои отсылки к пиратам и оборотням намекали.
Я покопалась в клубничной глазури и продолжила:
– Я не пишу подобное. На самом деле мои книги даже не стоят на полках с любовными романами. Они расцениваются скорее как женская литература.
Гас откинулся назад, почти проминая ткань кабинки, вытянул свои худые руки над головой и повертел запястьями, которые тут же отчетливо хрустнули.
– Я не понимаю, зачем нужен целый жанр, который будут читать только женщины.
Я усмехнулась. Вот он, этот гнев, который держат всегда наготове. Гас как будто ждал от меня каких-то оправданий.
– Да, нужен, но ты не единственный, кто этого не понимает, – сказала я. – Я знаю, как рассказать историю, Гас, как связать предложения и увязать их в текст. Если ты просто поменяешь всех моих Джессик на своих Джонсов, то знаешь, что ты получишь? Вымысел. Просто выдумку, которую прочитает с удовольствием кто угодно. Но, будучи женщиной, которая пишет о женщинах, я действительно исключила половину населения Земли из своих потенциальных читателей. И знаешь, я не стыжусь этого. Я просто злюсь, что такие люди, как ты, будут считать, что мои книги не стоят вашего времени. В то время как вы с подобным материалом могли бы выступать в прямом эфире, и «Нью-Йорк Таймс» хвалила бы ваши смелые проявления человечности.
Гас серьезно смотрел на меня, склонив голову набок, а между его бровями пролегла жесткая линия.
– Теперь ты можешь отвезти меня домой? – спросила я. – Я чувствую себя хорошо и совсем протрезвела.
Глава 8
Пари
Гас выскользнул из кабинки, и я последовала за ним, забирая с собой коробку пончиков и пластиковый стаканчик с остатками дрянного кофе. Дождь прекратился, но теперь густой туман клочьями висел над дорогой. Не говоря больше ни слова, мы сели в машину и поехали прочь от «Пончиков». Это слово еще долго светилось бирюзовым светом в зеркале заднего вида.
– Это счастливый конец, – неожиданно сказал Гас, выезжая на главную дорогу.
– Что? – спросила я, и мой желудок сжался. И жили они долго и счастливо. Снова, – подсказала мне память.
Гас откашлялся:
– Дело не в том, что я не воспринимаю всерьез дамский роман как жанр. Мне даже нравится читать о женщинах. Но у меня есть трудности с написанием… счастливых концов.
Его глаза настороженно блеснули в мою сторону, а затем вернулись к дороге.
– Трудности? – повторила я, как будто это могло придать