освоилась во дворце Петра. Придворные фрейлины в недоумении шептались по углам – мол, как Петр, славившийся любовью к красивым дворянкам, польстился на смуглую коренастую крестьянку с неправильными чертами лица?… Практически все при дворе были уверены, что этот явный мезальянс создан то ли при помощи деревенского колдовства, то ли бог весть чего еще. Однако Екатерина старалась не обращать внимания на досужие слухи. Казалось, девушку совершенно не очаровывает блеск и роскошь царских владений. Все свое внимание она уделяла Петру, который был влюблен, как мальчишка в девушку, которая спустя восемь месяцев после переезда в дворец родила ему дочь Аннушку.
Иногда на Екатерину накатывала легкая грусть – сказывалась разлука с привычной тихой обстановкой дома Меншикова, да и презрительно-надменные взгляды придворных красавиц не добавляли ей уверенности в себе.
– Петр, а за что ты меня полюбил? – спросила однажды девушка, упорно рассматривая невидимую пылинку на своем веере.
Царь был одновременно удивлен и растроган, ведь раньше он знал Екатерину совершенно с другой стороны. Его любимая могла быть язвительной, остроумной, страстной и пылкой – а вот свою ранимость она, похоже, тщательно скрывала.
– Хм-м, – притворно задумался Петр, но, увидев боль, промелькнувшую в глазах девушки, поспешно обнял ее. – Я полюбил тебя за твою душу, сокровище мое, – прошептал царь, покрывая нежными поцелуями бархатистую шею Екатерины. – За твои глаза, в которых заключено ночное звездное небо. За твои губы, которые снимают печаль с моего сердца одним своим прикосновением. За то, что ты полюбила меня…
Девушка тихо и нежно прошептала его имя. Воспитанная в суровости и равнодушии, она всю жизнь была разменной монетой у других мужчин, пока Петр не вывел ее на свет из темноты и не показал, что она тоже умеет любить. Целуя мужа, Екатерина поклялась самой себе больше не сомневаться в чувствах своего любимого.
Проснувшись после страстной ночи, Петр приподнялся на локте и с улыбкой всмотрелся в безмятежное лицо еще спящей Екатерины. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь щель в темных портьерах, падали прямо на кожу девушки, придавая ей чудесный золотистый оттенок. На скулах цвел нежно-розовый румянец, мягкие алые губы были слегка приоткрыты, а пышная грудь неспешно вздымалась вслед за ее дыханием. Под пристальным взглядом мужчины Екатерина проснулась – сладко потянулась, мурлыкнула, как кошка, и прильнула к его груди.
– Я рожу тебе сына, – уверенно произнесла девушка и пальчиком начертила на коже Петра невидимые символы. Петр почувствовал, как странная истома подступила к его горлу и затаилась где-то в районе сердца теплым живым клубком.
– Красавица моя, ты родишь мне не одного сына, а много-много детей! – воскликнул государь и внезапно вскочил с ложа. – Постой… – недоверчиво прищурился Петр, возвышаясь над Екатериной, прятавшей улыбку под одеялом.
– Ты хочешь сказать, что я снова стану отцом? – воскликнул он и пристально всмотрелся в глаза любимой,