на других, так что теперь я собираюсь отдыхать и наслаждаться покоем сколько душе угодно.
– Нет, – сказала Джо, – мне этот дремотный способ отдыха не подошел бы. Я уже отложила целую кучу книжек и собираюсь воспользоваться дарованной мне свободой, чтобы предаваться чтению на моем любимом суку старой яблони и еще чтобы скакать…
– Не говори «козлом»! – взмолилась Эми, в отместку за исправление «сампфира».
– Хорошо, я скажу «скакать ланью», вместе с Лори.
– Давай мы тоже не будем учить никаких уроков, Бесс, только играть все время и отдыхать, – предложила Эми.
– Я согласна, если мама не будет против. Я хочу разучить несколько новых песен, а моим деткам нужно сшить что-нибудь новенькое к лету, они ужасно пообносились.
– Ты позволишь, мама? – спросила Мег, оборачиваясь к миссис Марч, которая сидела с шитьем на своем обычном месте, которое все они называли «мамин угол».
– Да, проведите опыт в течение недели и посмотрите, как вам понравится такая жизнь. Мне кажется, что к следующей субботе вы обнаружите, что одни развлечения без работы ничуть не лучше, чем одна работа без развлечений.
– О нет, нет! Это будет замечательно, я уверена, – сказала Мег с удовлетворением.
– Я предлагаю тост, как говорит мой «друг и компаньон, Сара Гэмп»[45]: век веселиться, не корпеть! – подняв стакан, воскликнула Джо, когда лимонад пошел по кругу.
Они радостно выпили и начали свой опыт с того, что провели в праздности весь остаток этого дня. На следующее утро Мег вышла к столу только около десяти часов; завтракать в одиночестве было не очень приятно, а комната казалась неопрятной и запущенной, так как Джо не заполнила вазы цветами, Бесс не вытерла пыль и везде валялись неубранные книжки Эми. Ничто не радовало и не привлекало, кроме «маминого угла», который выглядел как обычно; там и села Мег, чтобы «отдохнуть и почитать», что на самом деле означало зевать и представлять себе, какие красивые летние платья купит она на свое жалованье. Джо провела утро на реке вместе с Лори, а после обеда, сидя на яблоне, читала «Широкий, широкий мир»[46] и заливалась слезами. Бесс начала с того, что вытащила все содержимое из большого стенного шкафа, где проживала ее кукольная семья, но, утомившись, прежде чем успела навести порядок, оставила все свое хозяйство перевернутым вверх дном и перешла к пианино, радуясь, что не надо мыть посуду. Эми надела свое лучшее белое платье, пригладила волосы, привела в порядок свою беседку и уселась рисовать под жимолостью, в надежде, что кто-нибудь увидит ее и поинтересуется, кто эта прелестная юная художница. Но так как никто не появился, кроме любознательных долгоножек, которые с любопытством обследовали ее произведения, она пошла прогуляться, попала под проливной дождь и вернулась домой вымокшая до нитки.
За чаем они обменялись впечатлениями, и все сошлись на том, что это был восхитительный, хотя и необычно долгий день. Мег, которая после обеда ходила в магазин и купила «прелестный голубой муслин», обнаружила