мог сами переселились поближе к ручью. Мы же дислокацию менять не хотели, ручей бил на открытом месте и очень хорошо просматривался, – это было опасно. Так прошёл ещё один день неведения и только на второй день, вечером, пришёл младший сержант с новостями.
Та небольшая воинская часть / железнодорожные войска/, куда мы его направили – эвакуировалась, место её дислокации – разбомбили. На слух, слышно, что где-то далеко грохочут пушки. В поселении, все кто могли – эвакуировались побросав всё, остались старики и те, кто в силу каких – либо причин уйти не смогли. Куда они ушли, в каком направлении эвакуировались было совершенно не понятно.
Глупо было требовать дисциплины от сильно голодных, одетых в грязную рванину людей. Они ждали от нас каких – то радикальных решений, принципиальных объяснений, а мы сами пребывали в полном неведении. Я постирал форму без стирочных средств, стараясь как можно экономнее использовать воду, но это была уже не форма, а мятая, плохо постиранная одежда. Сидели и лежали мы на траве и на пересохшем грунте, что было видно по одежде. Военными нас никак назвать было нельзя. Чтобы выжить люди стали компоноваться на малые группы – до восьми человек и жить таким самостоятельным коллективом. Сами ходили по лесу в поисках пищи, сами готовили, строили
21
укрытие от дождя самых причудливых форм. Десять дней пролетели как мгновение. Полный информационный вакуум и понимание того, что мы так истощали, что если не примется радикальное решение, то мы здесь все и останемся до конца жизни. Раненые, которым было не суждено выжить – умерли, те, кто пошли на поправку – могли хоть как – то себя обслуживать. Благо погоды стояли солнечные, только роса и периодически туман беспокоили. Информационный вакуум заключался в том, что сведения приходили совершенно разного характера и делать выводы было опрометчиво. К нам, практически ежедневно «прибивались» бойцы примерно в таком же состоянии как и мы, прибивались, не видя смысла самим искать выход из положения. Мы их оставляли в отряде, но судьба их была не лёгкая- никто не хотел принимать их в свой маленький отряд, потому, как при таком голоде, каждой крошке был дан счёт. Приехали две полуторки, это наши солдаты, чуть не под страхом смерти заставили местных приехать, прихватив хоть какие – то лекарства и бочку бензина.
Мы собрали штаб для выработки кардинального решения. Командир озвучил своё решение, к которому, в принципе, мы были готовы.
– Оставаться здесь нельзя, – это путь к смерти. Идти колонной без понимания конечного пути – безумие, – по целому ряду причин. Потому, под свою ответственность приказываю :
– разделиться на шесть групп, я назначу старших, и ориентируясь на местности, опрашивая местных, пробиваться к нашим.
Это единственный шанс хоть кому – то уцелеть. Я, с ранеными, буду передвигаться в сторону населённого пункта, с целью оставить раненых у местного населения,