особого не было. С того самого момента, когда она узнала о беременности, в ее мозгу сработал щелчок: семья на первом месте. Поэтому работа служила своеобразной страховкой семейного бюджета регулярным, хоть и небольшим, доходом. И, хоть порой женщине было чертовски трудно, все равно, ей нравилось каждое утро куда-то собираться, наряжаться, делать легкий макияж…
Олег взялся примерять другие брюки, в надежде, что они будут держаться получше первых. Это, конечно же, оказалось бесполезным. Рубашки тоже не радовали. Да и футболки годились уже только для того, чтобы работать на заднем дворе, в его мастерской под открытым небом, где не будет посторонних, критически оценивающих, глаз. Альенны и Керла, например. Он все больше расстраивался, примеряя одну вещь за другой, снимал их и швырял на кровать. Но тут вдруг его взгляд задержался на отражении в зеркале. Там, напротив него, стоял мужчина с подтянутым загорелым торсом, его вид даже не портили смешно перетянутые слишком широкие брюки. Узкие губы Олега расплылись в самодовольной улыбке.
Рэм начал замечать, что родители стали больше улыбаться, меньше ссорится, а порой и просто дурачились, как дети. Все это, безусловно, радовало парня. Единственным минусом влияния «семейки Адамсов» было то, что с домашнего стола раз и навсегда исчезли такие вкусные и любимые блюда, как вареники (и вообще все мучное), жареная картошка (и вообще все жаренное), даже варенье. Последнее Альенна объявила продуктом исключительно бесполезным, смесью убитых тепловой обработкой ягод и фруктов вместе с сахаром. Впрочем, эти гастрономические прелести были заменены огромным разнообразием свежих салатов, вкуснейшим образом запеченными мясом и рыбой. Марина, как и Альенна, стала вегетарианкой, не считая фруктов и овощей, теперь она питалась только творогом и кефиром. Поэтому готовкой мяса и рыбы отныне занимался отец. Рэму нравилось помогать ему в этом нелегком деле. В процессе самообучения кулинарии они сблизились намного сильнее, чем когда Олег возил его на рыбалку, пытался научить бросать мяч в корзину и играть в футбол. На рыбалке у Рэма вечно ничего не ловилось, плюс ко всему он терпеть не мог рано вставать, а потом весь день до вечера кормить речных комаров. Спорт он тоже так и не полюбил. Беганье с мячом (для какой бы игры он не был предназначен), вызывала у него чувство полнейшего идиотизма и потерянного времени. Этим всем он только расстраивал отца, и они все больше и больше отдалялись друг от друга. Но вот разделывать и готовить мясо понравилось им обоим. Они превратили это в исключительно мужской ритуал. Женщины даже не допускались на кухню во время «священного» процесса. Впервые в жизни Рэм увидел в отце не только родителя, но и друга. Олег, который раньше не слишком много разговаривал с сыном, теперь стал рассказывать ему тысячи разных историй. Многие из них может и не стоило бы слышать двенадцатилетнему мальчишке, но тот факт, что он их слышал, был для Рэма признаком