движением Шай насыпал в стоящую перед ним тарелку кукурузные хлопья и залил молоком. Придвинулся поближе и начал жадно есть. Лирон оторвался от газеты. Поднял на сына взгляд, полный умиления:
– Не выспался?
– Выспался, – пробурчал Шай, не отрываясь от тарелки.
– Плохое настроение?
– Хорошее.
– Оно и видно…
Шай положил перед собой смартфон, при этом отодвинув тарелку с хлопьями немного в сторону, отправил в рот полную ложку, включил телефон указательным пальцем левой руки. Правой продолжал есть. Взгляд его погрузился в экран телефона, палец резво забегал по нему.
– Сегодня мама приезжает.
– Да, я знаю, Саар мне уже с утра напомнил.
– Я еду в аэропорт после обеда встретить ее, поедешь тоже?
Оторвав взгляд от телефона, Шай уставился в одну точку на столе повыше тарелки. Поджал губы. От Лирона это не ускользнуло.
– Я заберу тебя из школы и поедем. Рейс удобный, в три часа приземлится. А сейчас иди, опоздаешь. Подбросить тебя?
– Нет, я на велосипеде.
– Тогда после школы побыстрее приезжай, и отправимся в аэропорт.
Шай поспешно встал, закинул за плечи практически пустой рюкзак, из которого свисали наушники, и, заметно окрыленный, направился к двери.
– Осторожно, пожалуйста! Езжай по тротуару! – крикнул Лирон вдогонку.
– Пап, мне не шесть лет… – Шай закатил глаза, слегка закинув голову назад.
– Даже когда тебе будет шестьдесят, ты будешь моим маленьким сыном.
При этом лицо Лирона обрело трагикомическое выражение, правая бровь изогнулась. Но как только дверь за Шаем захлопнулась, Лирон горько выдохнул и позволил своему лицу утратить комичность.
Дочитав газеты и допив вторую чашку капучино, Лирон, гладко выбритый и благоухающий, встал, осмотрел себя в зеркало во весь рост. Пригладил пальцем и так идеальные брови. В левой блеснул бриллиантом кокетливый пирсинг.
Лирон – красивый, холеный мужчина сорока семи лет, короткий серебряный ежик на голове профессионально уложен мазью для волос. Темно-синие джинсы, сужающиеся книзу, натертые до блеска остроносые черные туфли. Белоснежная майка обтягивает мускулистый торс. Поверх майки небрежно, но не без глубокого замысла накинута серебристо-синяя ситцевая рубашка, застегнутая на две нижние пуговицы. На шее висит черный шнурок с серебряным кулоном в виде сложного кабаллистического знака. Лирон вышел из дома налегке, предвкушая недолгую прогулку до работы, в свой салон красоты. Именно так и не иначе он ожидал, чтобы называли его парикмахерскую. На Кикар а-Медина нет парикмахерских, магазинов одежды, аптек. Здесь есть салоны красоты, модные бутики, магазины органически чистых продуктов и витаминов на натуральной основе. Парикмахерские – это в Бат-Ям, в Холоне, там же, где существуют овощные лавки, где люди закупают еду и стригутся после длинного трудового дня, уставшие и раздраженные. Здесь же,