Cremona с широким грифом и нейлоновыми струнами производства Чехословакии за 75 рублей.
Харитон играл на нейлоне, а я, желая лабать исключительно рок и блюз, в крайнем случае – кантри и регги, поставил сталь, чем быстро доконал колки.
Помню деку харитоновской гитары – он нашкрябал на ней два слова: «Пост Ковалева». Так он предлагал назвать наш проект. Ему очень нравился Башлачев. Мне, впрочем, тоже.
Троицкий в тексте на конверте винила упоминал, что именно в районе платформы с таким названием похоронен легендарный автор-исполнитель. Было то, говорят, самоубийство.
Несомненно, поэт был измотан своими скитаниями. Конечно, отсутствие признания (той же, появившейся уже после, пластинки) – не очень приятный момент для большого поэта, но все ли из-за этого так сильно переживают?
Да сегодня тысячи непризнанных, возможно – очень талантливых, поэтов, композиторов! Не удивлюсь, если мы просто не знаем сопоставимых с Башлачевым творцов. Да, их сборник или роман висит на том же Ридеро, но мы просто даже не догадываемся о том, что нечто гениальное рядом с нами.
Совсем другой вопрос – тяжелый быт, который любого человека (тонко чувствующего художника – тем более) может вымотать и довести. Нервное истощение может усугубляться тем же алкоголем. Один из устроителей квартирных концертов в конце восьмидесятых – самом начале девяностых говорил мне, что, по его информации, в квартире той СашБаш проснулся с сильного похмелья.
Это всего лишь версия человека из андеграундной тусовки того времени. А вот что точно. Любой соцработник скажет: оказывающиеся на улице люди всего после одного только месяца такой жизни очень часто необратимо меняются. После вынужденного ночного ожидания самолета в аэропорту – попробуйте представить, что вы так живете в течение месяца. Добавьте реализма. Представьте, что это теплотрасса, что у вас почти нет еды, что вы давно не мылись, что существуют разные связанные с этим местом опасности. И т. д. и т. п. Конечно, в случае Башлачева до такого trash не доходило, но скитания способны сильно угнетать психику.
…Честно говоря, мне не нравилось предложенное Харитоном название. Звучало как-то по-советски. А тогда советское в основном не нравилось. По названию у меня были другие идеи.
Я считал, что Children of the Underground будет круче. Хотя наша, находящаяся в актовом зале Агрегатного завода, репбаза и мало напоминала подполье, но мы же – по моей мысли – были андеграундом! И тут была отсылка и к группе «Дети», на выступлении которой в рамках сборного концерта в КЗ «Россия» я побывал, и даже к эстетскому проекту Aphrodite’s Child, о котором в нашем городке мало кто слышал.
К тому же, такое название как бы говорило: парни и сами понимают, что еще дети. И по своим творческим достижениям и как личности. А мы, типа, да. Анфан террибль же – модное амплуа, нам всем тогда нравился сценический образ Петра Мамонова.
Нас окружала мирная благополучная жизнь, хорошие