что о ней говорить?
– Как что? Тебе Титова понравилась? Признайся честно?
– Конечно. Она всем нравится.
– А не так как всем, по особенному, понравилась?
Гриша тяжело вздохнул, и это было услышано на другом конце связи.
– Можешь не отвечать, – произнесла девушка, и в ее голосе Гриша услышал смех.
– А что вы смеетесь? Где я мог такую увидеть или встретить? В Ташкенте? Там все или под паранджой, или старые да больные.
– Так ты что – еще ни разу, ни с кем, – девушка на мгновение замолчала, – не встречался?
– Нет. И если вам интересно, даже не дотрагивался.
– А где ж ты жил?
– Сначала в степи, среди казахов, под Павлодаром, потом в интернате, там все девочки отдельно от нас были. Мы их только издалека видели.
– А когда ты говоришь, прибыл?
– Три дня назад.
– Уже воевал?
– Да. Сначала высоту брали, потом сутки ее удерживали, – с гордостью ответил солдат, – А что вы думали, я сопляк?
– Да ты не злись. Я тебя понимаю. Я тоже одна.
– Если вы такая красивая, как Титова, и если вы мне не врете об этом, то я вам не верю. Не может такая девушка быть одна.
– Эх, солдатик, мне двадцать два. Я уже год на фронте. Поверь – может, – с грустью ответила Таня. Григорий даже почувствовал, что она заплакала.
– Успокойтесь, пожалуйста. Я не хотел вас обидеть.
– Да что ты все «Вас», да «Вас». Просто Таня и все!
– Хорошо.
Несколько минут они сидели и слушали в наушниках дыхание друг друга. Рядом с Григорием потрескивал костер и сопела Юлька. Она наполовину скинула с себя шинель, согревшись от теплоты костра. А там, в штабе, за столом сидела Таня. Рядом на буржуйке дымился чайник. Он давно закипел, но она никак не могла встать и снять его.
– Я сейчас, не отключайся, – произнесла Таня. Она все же сняла наушники, взяла тряпку и сняла с печки чайник. Хотела заварить чаю, но передумала. Поставила чайник на пол и вернулась к рации.
– Ты где?
– Я здесь, – ответил Гриша.
– Значит, повоевать успел?
– Ага.
– Послушай, «Ага», хочешь встретиться?
– С вами, то есть с тобой?
– Нет с лейтенантом Титовой, – съязвила девушка и добавила, – конечно со мной.
– Спрашиваете!
– А ты смелый? Тайну хранить умеешь?
– Не волнуйтесь, ся, извини. Я никак на «Ты» перейти не могу. Знай, я в интернате жил. И за болтовню сам многих наказывал. А знаете, что такое интернат, где все как волки, все голодные.
– Представляю.
– Вряд ли. Не дай Бог кому такое пережить, особенно в детстве.
– Хорошо, значит, тебе можно доверять. Только ты не подумай ничего. Да, конечно, многие девчонки на фронте хороших ребят жалеют и встречаются с ними, потому, что понимают, что этот день может быть последним у них. Я не такая. Но у меня тоже и тайна, и проблема есть.
– Это еще что?
– Да не что, а кто? Увязался один полковник, ухаживает, а я от него бегаю. Если он кого со мной увидит, может запросто в штрафбат отправить. Придумает за что, у него