словно говоря: «Ну ты даешь, Кэтрин…»
А сказала следующее:
– Простите, мне ужасно неловко – надо было сразу рассказать… Джемма – моя тетя. Я чуть-чуть разбираюсь в журналистике и создании сайтов… оптимизация контента и всякое такое… Понятное дело, Джемма предложила мне практику. Хотя они с мамой не лучшие подруги.
Ты постучала по коробке ухоженным пальчиком.
– Одно семейное дельце, простите за задержку!
Потом едва заметно скользнула взглядом по испорченному узлу и снова посмотрела мне в глаза.
– Послушайте, я все объясню Джемме. Если бы не я, вы приехали бы вовремя. Я виновата, правда.
Оптимизация контента, говоришь… Раньше это называлось «хороший слог», и люди получали работу, потому что действительно им обладали, а не по праву рождения. Сейчас мои ребята решат, что это я тебя наняла, и совсем перестанут меня уважать.
– Я все улажу. Честное слово. Не сердитесь, ладно?
Ты вдруг улыбнулась: широко и искренне, обнажив ряд белых, как сахар, зубов. Ты смотрела прямо в глаза и излучала нечто необъяснимое, отчего мой гнев начал утихать. Твоя улыбка обладала волшебным свойством… Еще один твой дар.
– Хорошо.
В районе Монумента скопилась огромная пробка. Меня замутило от волнения. Нет, в моем состоянии нельзя так нервничать. Я попыталась мысленно призвать на помощь Иэна. Он бы сейчас сказал:
– Не парься! Лучше попробуй найти плюсы – они всегда есть.
Хорошо, если подумать, я уже и без того опаздывала, а теперь спасла любимую племянницу Джеммы, избавив от необходимости чинить велосипед и ждать автобуса. Значит, все к лучшему. Мне вообще повезло.
– Ну что, полегчало? – улыбнулся бы Иэн.
Мы въехали на Лондонский мост. Река поблескивала под мягким мартовским солнцем, и я слегка успокоилась. В такие моменты я почти любила Лондон. Когда смотришь на Темзу, кажется, что и Саут-Бэнк, и Биг-Бен, и Тауэрский мост, и старичок «Белфаст» будто бы говорят тебе: жизнь – неплохая штука. Все будет хорошо.
– Вы давно на посту главного редактора? – неожиданно спросила ты.
– Пожалуй, даже слишком.
– Неужели?
– Двадцать лет. И до сих пор люблю свою работу, – с фальшивым энтузиазмом произнесла я и тут же устыдилась.
К счастью, ты почти не слушала.
Двадцать лет… От этих слов во рту остался неприятный привкус. И я в который уже раз удивилась – неужели и правда прошло столько времени?
Мы переехали мост и остановились у офиса. Надо было расплатиться. Ты выпрямилась на краешке сиденья, уже перекинув ноги на улицу. Мне пришлось сказать:
– Идите, я догоню.
Я пыталась рассчитать чаевые, чтобы не слишком жадничать, но и не превысить лимит в шестьдесят фунтов.
– Спасибо! Вы правда не против?
– Конечно, идите!
– Побегу, объяснюсь с Джеммой.
– Нет, не надо… – начала я, при этом случайно добавила пятнадцать процентов чаевых