праздник. Когда появлялся призрак, выглядывая из-за занавески с синими бантами, отпринтованными на светлой ткани, нижняя юбка начинала медленно надуваться и подниматься, как будто тоже хотела взлететь к потолку. Агата в этот момент всегда начинала пятиться, не уверенная в намерениях призрака. Потом они переехали, а призрак так и остался в кладовке. Когда Агата выходила из дома с коробками, она посмотрела на него, висящего в тёмном пустом помещении, похожего на брошенную медузу, и ей было даже жаль его.
В то же время, когда Таня приклеивала над своей кроватью плакат с агентом Малдером, опирающимся на инопланетного вида камень, Агата неспешно вырезала из газеты плакат с надписью «Я хочу верить» и приклеивала его на скотч на прикроватную тумбочку.
Внешне она походила на Джинни Уизли, но питала нежность скорее к Фреду. Если описать её цветами, это были бы рыжий и стальной – второй не только под серые глаза, но и под цвет многочисленных колец, сверкающих на тонких пальцах с короткими плоскими ногтями. Агата любила кольца, но носила на себе только особенные. Если кто-то дарил ей кольца, которые не были особенными, она вежливо благодарила дарящего и дежурно несколько раз «выгуливала» ненужные закруглённые куски металла. Особенные кольца отличались от обычных, они «звали» к себе. Каждое из них обязательно отвечало за определённую сферу её жизни, но за какую именно, знала только сама Агата. И никто из друзей не знал ничего о её личной жизни – кем она интересовалась, кто был человек, которого она впервые поцеловала, с кем она смеялась и по чьей шее проводила указательным пальцем в темноте. Агата сразу давала понять: эта часть её жизни никого не касается. Не в смысле «это только самых близких друзей», а вообще – ни для никого.
Она так и осталась жить в городе, в котором училась в университете, устроилась работать в школу и одинаково жгуче ненавидела рабочие дни, пропускающие через её мозг электрический ток, и обожала свободные вечера, полные цветных огней набережной и бесконечных горящих окон огромного города. Но вечера в небольшой однокомнатной квартире у отдалённой от центра небольшой площади она проводила с не меньшим удовольствием, потягивая сладкое светлое вино, покачивая его в высоком бокале – одном из двух, что её гости ещё не успели разбить, да и на счастье. Из окон кухни и маленькой комнаты, выходящих на одну сторону, виднелись находящийся как раз чуть выше второго этажа фонарь и падающие в круг света листья вяза. Осенью вяз оголялся, и чёрная паутина его ветвей тенями опутывала противоположную к окну и старому балкону стену.
Постоянными знакомыми (потому что язык не поворачивался назвать их «лучшими друзьями») Агаты были Надя и Ксюха. Надя говорила о себе в мужском роде, внешне напоминала глубоководную рыбу, хотя спортивную, подтянутую и всегда готовую совершить великолепный подвиг – или рассказать всем о таком. Она всегда знала, что лучше для Агаты и всех окружающих людей, которые