ты же умный. Объясни: почему туман побрезговал мною? Какая разница? Почему он забрал одну Герду? Из-за чего я выжил?
– Выжил? Это мы еще не проверили. Дай-ка руку!
Док мастерски всадил иглу в напряженную развилку вен. Шприц жадно всосал кровь.
– Вот и ладно. К вечеру скажу, какую заразу ты подхватил. Возможно, мужской организм крепче, поэтому ты жив. Приляг на кушетке, отдохни. Мало ли что.
– Ты предлагаешь мне отдохнуть? Ну, нет! Если вы, мозги, не можете разобраться, я сам разберусь с туманом.
– Тебе нужно остаться на карантине. Никуда не уходи. Посиди в лазарете. Отдохнешь. Нервишки никуда не годятся.
– Пока, док, не скучай, – Ганс направился к входному люку.
Но дверь оказалась заперта.
– Я под арестом? – удивился Ганс.
– Я переговорил с капитаном. Решили тебя изолировать. Надо за тобой понаблюдать.
Ганс долго смотрел сквозь пластиковую дверь на то, как Док устанавливал пробирки с кровью в анализатор, а потом скрылся в кабинете.
Герда стала пятым человеком отряда, чья кровь вдруг разом превратилась в гниль.
Лейкоз. Сто процентов. Ни одного эритроцита. Так сказал док. По всему было видно, что он тоже в шоке из-за чего-то непонятного и совершенно необъяснимого.
Хейц и Хелли
Первым загнулся машинист Хейц.
Был человек. И вдруг его не стало.
Команда, сгрудившись в дверях лазарета, наблюдала за вскрытием трупа.
Больше всех психовал кэп.
– Ребята, не входите, пошли, пошли вон! – выталкивал он любопытных.
Но никто не ушел.
Хейц лежал на операционном столе. Док нанес разрез поперек вздутой синеватой ляжки, из нее на стерильный кафель рванула гнилая консистенция, напоминающая перестоявший молочный суп с хлопьями сухого завтрака.
Гной хлестнул фонтаном по стене. Под столом растеклась перламутровая лужа.
Док брезгливо отступил.
Тело Хейца всегда было переполнено разной дрянью, в этом никто не сомневался, но чтобы в таком количестве?
– Радиация? Передоз? – спросил кэп.
– Ни то и ни другое, – ответил док. – Не могу понять – что? В голове не укладывается. Он весь вытек. Даже кости. Осталась одна оболочка, словно воздушный шарик, надутый пустотой.
Кэп брезгливо потыкал пальцем во вздутый живот покойного, нажал сильнее поверхность сохранила контуры мертвеца.
– Но почему он не сдувается, если внутри пусто? – спросил он раздраженно у доктора.
– Возможно, пустота на самом деле не пустота. Смотрите, – док нанес широкий разрез ланцетом вдоль вздутого живота. Края раны расступились.
– Ничего не видно, – сказал старпом.
– Дайте фонарик, – попросил док и посветил поданным фонарем внутрь брюшной полости.
– Ничего не видно.
– Там ничего и нет, – ответил док.
– Нереально! Почему не видно обратной стороны, хотя бы со стороны спины? – удивился кэп.
– Если