без паники. Бурить осталось месяц, не больше, доебем суку Меринду, зато на счету у каждого появятся красивые цифры со многими нолями на конце.
– Кэп, это правда, что нолики после цифры поставишь? Не обидишь, не ошибешься?
– Проба грунта показала отличный результат. Инженер подтвердит: ниобий!
– Ниобий?
– Врешь, кэп!
– Да, ниобий и теллур. Точно, ребята, – подтвердил инженер.
– Братва, живем!
– Если ниобий, то да, всем хватит долететь до главной пивнушки Земли!
– Да это же крутые бабки, ребята!
– Рванем в Орбиталию, там такие бордели!
Команда не устояла.
– Поднажмем! Осталось всего семнадцать проб грунта.
– Семнадцать проб – это месяц работы.
– И каждые пять дней – кого-то из нас будет вскрывать доктор.
– Это еще шесть мертвяков в команде!
– Всего шесть! А нас здесь сколько осталось?
– Двадцать девять душ!
– Это значит, э-э-э, мишенью станет каждый пятый. Это почти, как в рулетке.
– А чё? Сыграем, ребята? В рулетку?
– Стало быть, кто-то долетит, а кто-то нет?
– Зато остальным кэп выпишет авансом за покойников!
– Да кэп?
– Идет!
– Даешь!
– Сыграем!
В этот день из-за ледяного тела Фукалки сломался крематорий. Топка не воспламенялась. Разжиженное тело исходило густым паром, раздувалось, шипело, трещало, корчилось внутри, заливая клапаны серозной дрянью.
Пришлось механику Дориану облачиться в потертый противогаз и залезть в топку, чтобы прочистить вытяжку. Он вполз туда, нехотя, ворча и оглядываясь, постоянно одергивая шланги на роже. Под стеклами противогаза моргали печальные глаза Дориана.
– Блюет, – посмеивались напарники.
– Досталось ему!
Из печки тянуло копотью.
Присутствующий при церемонии док все время поглядывал на часы:
– Лезь дальше, не тяни, давай покончим с этим.
Дориан застрял на уровне трупа, ни вперед, ни назад.
Бригада развеселилась:
– Упал в обморок, молокосос?
– Боишься трупаков, Дориан?
– Эй, пара, вы там надолго?
– Старую деву даже крематорием не разогреть.
Все знали, что бортовой бухгалтер Фаина Фонтефло (Фукалка) сотрудничала с надзором за исполнением устава, и кэп ее втайне побаивался. Поэтому от ее скоропостижной смерти всем была польза.
До старушки она еще не дотянула, но из-за недостатка гормонов превратилась в настоящего мужика, усохла в груди, раздалась в морде, мундир на ней болтался и спереди, и сзади. От женщины в ней мало что осталось.
Ее пронзительный голос оживлял бортовые углы. Она не гнушалась залезть с проверкой и в кассовый счетчик бара, и в душевую. Шелестела лентами накладных по всем углам, как усердная мышь. Ни одно удовольствие на корабле не проходило мимо ее подозрительного ума.
Хотя, пользу человечеству она своим существованием принесла немалую. Поговаривали, что счетчик на выхлопывателе дерьма из унитазов –