на недельку – было бы большим удовольствием…»
Это писал из Венеции Александр Герцен немецкой писательнице Мальвиде фон Мейзенбург.
Нечто в подобном наклоне думал и я об этом городе, когда бродил по еврейскому гетто в Каннареджо. Впрочем, не столько гетто навеяло на меня подобные мысли, сколько воспоминания об увиденном вчера великолепии. Которое всё продолжало и продолжало перевариваться в моём сознании – продолжало и продолжало, и по сей день толком не переварилось… Однако слишком тесно взгляду в жилых кварталах и чересчур много воды. Наверное, мало кому придёт в голову обосноваться здесь надолго, по-хозяйски. Да, жить здесь прекрасно, если это временно, а потом неизбежно захочется домой.
Allora, в Венеции имеется еврейское гетто. Первое в человеческой истории, если не врут путеводители (хотя с чего бы им врать); так что именно здесь должны были обитать Шейлок и Тубал, и шут Ланчелот, и Старый Гоббо, иного места для иудеев во времена шекспировского «Венецианского купца» на берегах Серениссимы не предполагалось.
Слово «гетто» означало на староитальянском «литейная» или «плавильня»: в том месте, где венецианские власти выделили евреям землю, ранее находился литейный заводишко – и словцо, что называется, прилипло, как нередко к человеку прилипает прозвище, ни в малой мере его не характеризующее. Прежде иудеи расселялись в Венеции где попало, хотя в большинстве своём жили на острове Джудекка. Но в 1516 году по требованию папы их согнали в район Каннареджо, на окружённый каналами участок земли. С остальными частями города этот островок соединяли три моста с воротами, непременно закрывавшимися на ночь (всем обитателям гетто, за исключением лекарей, возбранялось выходить в город по ночам, а также во время христианских праздников); ворота и окружающие каналы охраняли стражники-католики. В дневное же время евреям было позволено покидать стены гетто, имея на себе специальные знаки отличия: каждому мужчине полагалось носить жёлтый или алый круг, нашитый на левое плечо (позднее – жёлтую или алую шляпу), а женщине – соответствующего цвета шарф. Помимо медицины, жители гетто имели право заниматься ростовщичеством и торговать подержанными вещами, но им запрещалось совершать коммерческие сделки, а также зарабатывать себе на жизнь земледелием и ремёслами. Под строжайшим запретом были и любовные отношения между иудеями и христианами: еврею за связь с женщиной-христианкой грозила кастрация.
В дни карнавалов традиционным развлечением венецианского плебса были так называемые «еврейские бега»: среди иудеев отбирали самых тучных и заставляли их бежать наперегонки в полуобнажённом виде. При этом – под хохот толпы – бегунов подбадривали, бросая в них гнилыми помидорами, а подчас и тухлыми яйцами.
Гетто представляло собой параллельную вселенную, которая могла бы послужить образцом исторического релятивизма. Даже карнавалы здесь устраивали отдельные, не совпадавшие с венецианскими –