доказывать обратное, когда именно это мы и наблюдаем на протяжении всей современной российской истории.
Последние конкурентные президентские выборы в стране состоялись в 1996 году. Тогда элиты лишь ценой огромных усилий добились победы непопулярного Ельцина и вынесли для себя простой урок: политическую конкуренцию нужно предотвращать на дальних подступах. Вся политическая история 1990-х годов была серией подавленных исторических конфликтов, драматизм которых в том, что активные контрэлиты всякий раз проигрывали, даже если пытались опираться на массы. Кризис 1998 года, чехарда в правительстве и крах парламентских иллюзий вокруг либеральных и коммунистических блоков – всё это окончательно привело народ к разумному самоустранению из политики как места, где наша воля будет брутально и показательно раздавлена.
К началу 2000-х годов страна уже была тотально разочарована, на чём ловко сыграл Путин. В последующие 20 лет у нас было ещё меньше оснований поверить в возможность влияния на общественно-политический курс страны. Выборы всех уровней на глазах становились всё менее конкурентными и более управляемыми сверху. К концу 2000-х годов почти никто за пределами элит не мог похвастаться тем, что сместил неугодного депутата, мэра или губернатора, а без подобной успешной практики трудно поверить в свои силы и потенциал политических перемен. Всё это закономерно парализует нашу политическую волю и заставляет думать, что политика является делом сильных мира сего, тогда как для нас – это борьба с ветряными мельницами.
И, наконец, нельзя не упомянуть отдельно стоящий третий мотив деполитизации – страх. Многие объясняют отказ публично высказывать свои политические взгляды именно боязнью подвергнуться преследованиям. Несмотря на то, что требование скрыть свои политические взгляды равноценно вымогательству или угрозе и запрещено базовыми законами, оно часто воспринимается в нашем обществе как естественное: «Вы же сами всё понимаете». Многие, например, считают, что естественной задачей полицейского является преследование тех, кто открыто критикует власть, тогда как по букве и духу всё ещё действующей Конституции он, напротив, обязан обеспечивать безопасность и право на свободное высказывание любого выступающего, митингующего и пикетирующего.
В этом страхе преобладают иррациональные начала, потому что он часто не имеет конкретных оснований, и люди сами воображают возможные негативные последствия участия в митинге, критического поста в интернете или даже подписи под безобидной петицией. Одновременно нельзя отрицать, что за ним стоит наш общий опыт реальных политических репрессий. Узнаваемость оппозиционных политиков в массах в значительной степени построена на том, что это люди, которые постоянно попадают под репрессии. Каждый политический активист слышал от своих деполитизированных знакомых полушуточный вопрос: «Тебя ещё не посадили?». После убийства