интернациональный долг, а не плодить детей…
Удальцов, стоящий навытяжку перед начальником, попытался было заикнуться:
– Товарищ полковник, я ведь люблю эту девушку, она же ведь русская, да и имя ее Таня…
Непонимание ценных указаний со стороны подчиненного вывело политработника из себя. Он топнул ногой и строевым шагом подошел к огромной карте, которая висела в его кабинете напротив стола. Начальник повернулся на сто восемьдесят градусов лицом к трудновоспитуемому, и ткнув пальцем вниз карты, со злостью пробурчал:
– Товарищ жених, а может Вас направить, правда без невесты, сюда, где нет красивых баб.... Здесь, в этих песках и сопках тебе будет не до женщин…
Молодой медик чуть-чуть наклонил голову в сторону карты и замолк. Замолк не из-за боязни или трусости побывать в самой глубокой «дыре» прославленного Забайкальского военного округа. Он сейчас понял, что его любимая Татьяна никогда не станет его женой. Устои партноменклатуры, устои Советской Армии никогда не дадут ему это сделать. Несостоявшийся жених тяжело вздохнул, вытянулся и привстав на носках глаженых сапог, громко произнес:
– Товарищ гвардии полковник, я Вас понял… Все будет исполнено…
Политработник, увидев преданное лицо медика, весело улыбнулся и неспеша подошел к офицеру. Затем легонько ударил его по плечу и прошептал:
– Это очень хорошо, что товарищ Удальцов правильно понимает политику нашей партии и Советского правительства… Я очень рад, что в этом есть и моя доля…
Полковник от удовольствия стал потирать свои руки, затем, как бы вскользь, с ухмылкой добавил:
– Я знаю, что в вашей части свободная одна только повариха, однако надо терпеть или везти свою жену…
Удальцов в ответ ничего не сказал. Крепко стиснув зубы, он щелкунул каблуками сапог и быстро вышел из кабинета…
Рассказчик на некоторое время замолк и опять пригубил бокал с пивом. Сделал глоток и слушатель. Ему не терпелось узнать, что же дальше произошло с молодым лейтенантом Удальцовым. Кузнецов уставился на Чернова и ждал продолжение захватывающей истории. Тот с ответом не торопился, продолжал молчать. Лишь после того, как прапорщик опорожнил бокал и заказал еще пару пива, он с улыбкой произнес:
– Ну, а дальше? Мой земеля остался на бобах… Через полгода в самом Улан-Баторе состоялась свадьба, еще через полгода немец с монголкой уехал в ГДР. Сейчас они живут где-то в Дрездене. Возможно, наш шеф знает ее адрес, а может и нет… Одно скажу точно. После Монголии наш медик служил в Сибири, затем за взятку попал сюда…
Ночь после первого за все время службы «самохода» рядовой Кузнецов не спал. Гражданка, тем более немецкая, заставила его сейчас многое переосмыслить. Та жизнь, которую он прожил раньше, казалась ему почему-то непонятной. В родной Найденовке он жил и вроде не тужил. Учился так себе, лишь бы отбыть номер, дабы и от родителей не влетало. Из его деревни никто великим или богатым не стал. Все девчата и ребята