вернулись к Иве за Серым. Ну и за тобой. Мы же понимали, что Ива уйти от своего дерева не сможет, а Лех ее не оставит…Желтоглазка Серого взяла, а я тебя. Ива плакала и просила позаботиться о тебе. Лех всё с огнем боролся. Мы только отбежали – грохот. Обернулись – большая горящая ель рухнула. Прямо на них. Что тут поделаешь? Уже не поможем, только сами в пламени сгинем. И завыть нельзя – детеныши в зубах… Сверху Вран летит, весь в искрах – он с ними до последнего был…
Ива заплакала бы, если бы могла… Но плакать она никогда не умела. Душа разрывалась на части от страшной боли. И теперь эта боль навсегда поселится в её сердце рядом с памятью о родителях.
–Вот уже возле реки мы выли. И дети тоже. И ты плакала. Потом стали думать, что делать дальше. Мы с Желтоглазкой решили тебя в логове вместе с волчатами растить. А Каррина предложила тебя людям в деревню отнести – все-таки ты наполовину человек, тебе с ними лучше. Вран слетал в деревню, всё разведал. И следующей ночью я тебя отнёс в деревню.
Криволап замолчал, шерсть на загривке встала дыбом. Каррина пояснила:
–Он ведь по мосту черррез ррреку бежал! А волки этого бо… не любят. И в деррревню никто из его стаи раньше не ходил.
–Криволап, а почему ты отнёс меня именно в этот дом?
–Так говорю же – Вран всё разведал. Нашел дом, где маленький человеческий детёныш есть. Люди в нем добрые, работящие. И корова есть. Я пришел – точно, ребенком пахнет, молоком, едой, коровой… А еще чистотой и добротой. Тут собаки на меня залаяли. Я тебя на крыльце оставил и обратно в лес побежал. А Вран остался, сидел на крыше и тебя караулил. Утром убедился, что тебя женщина из дома забрала, и только тогда улетел. Но ты не думай, мы тебя не бросили – проведывали тебя. Мы с Желтоглазкой по очереди по ночам прибегали, а как волчата подросли, тоже стали навещать, особенно Серый. Вран и Каррина даже днём прилетали. И воронята их, как встали на крыло.
–А я понять не могла, почему вороны в наш сад так часто прилетают и подолгу на яблоне сидят. Меня даже в семье дразнили: «Опять ворон считаешь!» И вы прибегали проведать меня? Но ведь собаки…
Криволап насмешливо фыркнул:
–А что собаки? Ваш Дружок быстро понял, кого я в дом принёс. Собаки давно с человеком живут, но про дриад наслышаны. Вот он меня и зауважал. И другим собакам запретил на меня и мою семью пасть разевать. Только если люди из дома выглядывали, псы лай поднимали – для порядка, чтобы усердие изобразить.
Ива удивленно переспросила:
–Дружок знает, что я наполовину дриада? А почему он не разговаривает со мной, как вы? Я, как стала понимать животных, несколько раз пыталась с ним побеседовать, а он только лает. Когда меня не видит, вроде в его лае слова понятны. А как заметит, так только гавкает. Он разве не умеет говорить?
Криволап зафыркал, слегка сморщив нос, словно засмеялся. Вороны дружно закаркали: Вран издевательски, а Каррина деликатно.
–Вот хитрец Дружок! Притворяется! Всё он умеет! Он, хотя и собака, а все же зверь. Почти. Для него главное – хозяевам служить.