но пытается встать, и санитар прижимает его шею дубинкой, Меглин хрипит, а Есеня бросается ему на помощь, но отец удерживает ее.
– Пусти его! – Есеня пытается вырваться.
Бергич делает быстрый укол Меглину в шею, и он обмякает, повиснув мешком на дубинке. Санитар, схватив его под грудки, тащит к машине, пока второй пытается запихнуть салфетки в окровавленный разбитый нос.
В зарешеченном окошке виднеется стереотипно раскачивающийся Меглин. Есеня смотрит с ужасом, слушая Бергича.
– Лезвие ножа задело эпикард, стенку сердца… Это все, приговор. Я просто для очистки совести, врачебной, послушал. А оно бьется! Сердце! Вошел в грудную клетку, я не хирург, не умею, ну, вошел, тампонаж, потом все. Остановка. Качаю. Клиническая смерть – пять минут, ну шесть, семь, это редкость большая, а у него… Девять минут, я ручку взял, записать время смерти! И вдруг. Пульс. Три часа так. Остановка, опять бьется, остановка, и опять. Будто не хотел умирать. Потом был в коме, год почти. В себя пришел совсем недавно.
– Почему мне не сказали? – Есеня смотрит растерянным взглядом.
– Если бы не этот убийца свадебный на нашу голову – так бы и лежал себе в дурке! – Стеклов был раздражен.
– Эта. Убийца не этот, а эта. Она. Женщина. – Есеня выговаривает каждое слово практически по слогам.
– С чего ты взяла?
– Он сказал.
– Ну, он много чего наговорил. Думали, в нем чуйка проснется. В родных, так сказать, пенатах. Ошиблись. – Бергич забрался в кабину минивэна: – Все, поехали!
После всего Есеня идет к своей машине. Ей хочется сбежать. Вернувшись домой, она увидела спящего мужа рядом с кроваткой дочери. От ее присутствия Женя просыпается, потирая глаза. В комнате царит полумрак.
– Видела его?
– Да.
– Ясно.
– Мне жаль, что они с тобой так. Ты не виноват.
– Ладно, нормально. С ребенком посижу, кто-то должен. Может, и к лучшему.
Женя встал и хотел пойти к двери, но Есеня перехватила его руку. Посмотрев в глаза мужу, она притянула его для поцелуя. Он ответил на ласку, страстно вовлекаясь в эту игру. Они как будто пытаются доказать друг другу, что все еще важны и значительны их отношения. Вдруг начинает плакать ребенок. Есеня и Женя замирают. Она смеется.
– Никакой личной жизни.
Женя идет к кроватке, тепло улыбается, начиная укачивать Веру, поет что-то успокоительно-неразборчивое.
– Это и есть наша жизнь.
Поздно ночью, сидя над столом и рассматривая материалы дела, Есеня вдруг решительно встала и пошла к машине. Женя успевает только посмотреть вслед уезжающей жене. Ночной лес растворял в тишине каждый звук. Есеня слышала шелест шин. Мысли в голове роились с немыслимой скоростью. Она вышла из машины на стоянке в лесу и, спустившись по склону, подошла к берегу. На берегу ее ждал санитар, он подтянул лодку, которая поплыла, растворяясь во тьме.
Оказавшись в клинике наедине с Бергичем, Есеня поняла, что все достаточно