пол завален разноцветными лепестками, источающими запах цветов пополам с ароматом тления.
Чертыхаясь и богохульствуя, Сандоваль и Диас стали рыться в завалах вокруг алтаря, сбрасывая мусор на запятнанный бурым каменный пол. По мере того как мусора становилось меньше, проклятия и ругательства звучали громче. Что фигура сделана из камня, было совсем не удивительно, идолы из золота стояли только в крупных храмах столицы и больших городов вроде Чоулы, рассчитывать найти такое богатство в маленьком Шаласинго вряд ли стоило. Но здесь совсем отсутствовали и маленькие золотые фигурки, в изобилии украшавшие алтари других храмов.
– А может, наверху посмотреть? – предложил Ромка, чтоб перевести в другое русло жадность и злость конкистадоров, потерявших в «Ночь печали» почти все добытое раннее золото. Те встрепенулись, замолчали и чуть не наперегонки бросились наверх по узкой лестнице.
Молодой человек, придерживая бьющие по голени ножны, двинулся следом. Выбравшись через узкий люк на верхнюю площадку, он застал соратников, в молчании склонившихся над жертвенным камнем. Сделав несколько шагов, он заглянул через их плечи. На щербатом от многочисленных ударов ножа, буром от пролитой крови камне лежали конская сбруя, распотрошенное седло, пара стилетов и части одежды явно испанского происхождения.
Сандоваль скрипнул зубами, развернулся и, отодвинув Ромку плечом, спрыгнул в люк. Снизу донеслись его торопливые шаги, сопровождаемые позвякиванием шпор.
Ромка с Диасом переглянулись и поспешили вслед за капитаном. Когда, протиснувшись мимо идола, они вышли на улицу, солдаты встретили их недоуменными взглядами.
– Куда он делся? – спросил Диас.
– Велел дождаться вас да все тут осмотреть, а сам в лагерь побежал. Да так, будто за ним черти гнались, – ответил один.
– Ну, велел так велел, – пожал плечами Берналь. – Пойдемте, дон Рамон?
Обойдя храм с другой стороны, они снова оказались на главной улице и вскоре были у городских ворот. С поляны за стеной доносился шум, толпа гудела. Слышались выкрики, смешки, но в общем гуле разобрать, что происходит, было решительно невозможно. Ромка прибавил шагу, Берналь с солдатами поспешил следом. За воротами они увидели, что испанцы собрались в большой круг и внимательно наблюдают за происходящим внутри периметра. На правах капитана Ромка грубо ввинтился в толпу и вскоре оказался в первом ряду. В самом центре образованного людьми круга, на вытоптанной множеством ног траве была установлена большая деревянная колода. На ней лицом вниз лежал индейский юноша со связанными за спиной руками. Двое солдат всем весом навалились ему на плечи. Неподалеку горел костерок, рядом с которым на корточках сидел один из мрачных усачей. Он протягивал прямо в огонь длинный железный прут с грушевидным утолщением на конце. Сначала Ромке показалось, что он жарит собачью ногу, но, приглядевшись, понял, что на палке не кусок мяса, а какой-то железный набалдашник, постепенно раскаляющийся докрасна.