максимальное количество времени. Так было надо, и ему и делу.
Поезд стучал и стучал по стыкам колесными парами, унося людей туда, где была война…
– Глебушка, поди глянь, почти сутки как лег, даже по нужде не вставал. Может, чё с ним стало?
– Да нет, я глядел уж, похрапыват, видно, намаялся по тайге. Филин, я тут на стоянке знакомую рожу видел.
– Кого?
– Вертухая старшего с Могочинской пересылки. Глазам не поверил, ближе сунулся – точно, он. В состав наш подсел, с ним еще мент какой-то молодой, рука на перевязи.
– И что?
– С начальником эшелона они о чем-то терли. Не разобрал, но пару слов услышал. Ищут кого-то. Не нашего ли попутчика? На следующей стоянке могут шухер поднять, если шмонать будут, не спрячем.
– Иди подними его. Надо упредить.
– Братва, пожрать чё есть? – спросил Вангол, появившись среди зэков.
– Найдется пайка, – ответил Филин, кивнув Ванголу. – Присаживайся, разговор есть.
– Про что говорить будем?
– Про тебя…
– Я все сказал, больше нечего.
– Не бузи, бери ешь да слушай.
Вангол взял хлеб, кусок сала и, откусив, стал жадно жевать. При этом он не сводил глаз с Филина.
– Ищут тебя, кажись, браток, вертухаи. На следующей стоянке могут взять, что делать будешь?
– Откуда известно, что ищут?
– О тебе у хозяина люди разговор слышали.
Вангол проглотил прожеванное, отложил хлеб с салом.
– Хреново. Когда следующая остановка?
– Никто не знает, может, через час, а может, через пяток минут.
– Прыгать придется. – Вангол встал и взял в руку свой мешок.
Филин прошел вместе с Ванголом до двери теплушки. В щель неплотно задвинутой двери врывался упругий ветер.
– Погодь, тут мысль есть одна. В вагоне по списку семьдесят две души, ты семьдесят третий. Значится, ты как бы лишний, но мы так не думаем, думаем, у нас другой лишний, он и прыгнет вместо тебя. Шею свернет – не жалко, он и так живет взаймы, давно проигран, ради пайки держим. Самое главное – немец он, представляешь, Вангол?! Немец натуральный, а нашим прикидывался! Мы его вычислили, не гэпэушники, а мы! В лагерях он мозги всем запудрил, а тут мы его раскололи.
– И что?
– Не сдавать же его легавым. Пусть прыгает, выживет – выживет, разобьется, так и так подыхать. А ты с нами, щас тебе шевелюру-то снимут в три минуты, одежку подберем, и будешь как все.
– И что, в окопы, вшей кормить?
– Не, у нас другие планы. Прикроем тебя и вместе до Волги-матушки, а там на первой же станции вертухаев на перо – и гуляй братва.
– Ты что, Филин, с перьем на винтари пойдешь?
– У нас кое-что посерьезнее есть, – снизил голос вор. – Так как?
– А можно, Филин, я этого немца сам приголублю? Он ведь прыгать-то не захочет. Я его кольну и сброшу. Меньше чужих глаз это видеть будет, – перевел разговор с этой темы Вангол.
– Как хошь, дверь я тебе открою, уже темнеет. Глебушка притащит немца и отдаст тебе. Будь здесь.
Филин нырнул в темноту вагона