не победить, но это полбеды. Повоевали помирились, обычное дело, забава мужчин. Царевна такое и не замечает. Ты же вождь другое задумал, – и он указал на него пальцем, – людей побить, город захватить. Но ты ведь про Эльгу забыл, – зашипел от злости, а уже не говорил шаман, – или ты забыл ее слова твоему предку двести лет назад: " Не думай даже, более не прощу. Сам в моем войске будешь».
– Что ты пугаешь меня детскими сказками, шаман? Ну, позови сюда свою Ледяную царевну? Где она? – потерял разум от злости и сорвался на крик вождь, – все это ложь. Да, гансы сильны, но и мы не слабее, и сейчас мы победим и отнимем великий Оум с его медными рудниками. Пока гансы соберут всех своих союзников в лесных чащах, мы укрепимся, а в степи мы их побьем, и колесниц у меня больше.
– Может быть, до осени ты и проживешь, – тихо и с жалостью говорил шаман, – а потом придёт Эльга со своими Мертвыми и убьет нас всех. Ты не проживешь долго, вождь, да и нам всем конец…
– А ты умрешь сейчас, – в ярости заревел повелитель, и воткнул бронзовый кинжал в живот шамана. Он смотрел, как глаза кудесника расширились, а потом сузились. Раненый схватился за плечо и руку, но отпустил, и опустив голову, отошёл на два шага. Воины в ужасе отшатнулись от вождя, – Чего испугались? Видите, он смертен, – и поднял над головой кинжал, обагренный кровью.
– Мне жаль тебя, – тихо говорил, согнувшись и держась за свой живот, шаман, – прошу, только сожги мое тело. Не оставляй меня Царевне.
– Иди умирай под свое дерево, – загремел голос вождя, – птицы тебя склюют, и хоронить будет нечего! – сорвался он на крик.
– Тогда мы еще встретимся вождь, – криво ухмыльнулся шаман, – и ты не будешь рад этой встрече, – и главный шаман пошел под дерево, растущее в пяти шагах от них, весь белый от боли, но сопровождаемый своими восемью верными учениками.
– Кто будет шаманом вместо умершего? – закричал вождь, и стража остановила воспитанников шамана, – Кому я доверю говорить с богами? – добавил вождь, озираясь на учеников умирающего.
Совсем молодые, никому из них не было больше семнадцати, вдруг зашептались между собой, и согласно выкрикнули:
– Нет, мы сдержим клятву!
Юноши вдруг переглянулись, и закусив губы, вырвали свои кинжалы из ножен, и в мгновение ока, вонзили бронзовые острия в свои животы, и упали рядом с умирающим наставником, рыча от дикой боли. Воины не успели или не захотели их остановить, лишь смотрели восторженными глазами на текущую кровь.
– Уходим отсюда, – приказал мрачный повелитель. – Тела пусть здесь лежат.
Уходя, он посмотрел умирающих, ползущих к своему наставнику, лежащему под деревом, и все вместе скрежещущие зубами от нестерпимой боли. Вождь только усмехнулся, смотря на боль этих людей, и на траву, ставшую алой на этой поляне. Он сел в колесницу, и возница погнал лёгкую повозку вперед, в голову войска.
Войско тянулось и тянулось к Оуму. Крепость