Харлин так и сказал: «Парень далеко пойдет. Так пусть он пойдет с тем, что знаем мы, и добавит к этому то, чего мы пока не знаем». Что поделать, он любил выражаться путано. Сперва в таверну наведался Харлин и не нашел ничего лучшего, как заинтриговать Хейзита упоминанием о пророчестве. Теперь, если Велла передаст брату предложение Фейли о встрече, это должно помочь завладеть его вниманием. Вот бы еще заранее понять, в каких отношениях Хейзит с нынешними хозяевами замка. Уж больно озабоченным, если не сказать деловым, вернулся он оттуда на телеге Исли, груженой, правда, обыкновенной глиной. Похоже на то, что ему было дано какое-то важное задание. В разговоре с Фейли он умолчал о его сути, но было заметно, что оно крайне его занимает. Примечательно и то, что он вскользь обмолвился о своем непонимании Ракли, который упустил из виду необходимость отправить хоть какую-нибудь весточку эльгярам, пребывающим в опасном неведении на других заставах. А примечательна эта обмолвка в двух отношениях: во-первых, она красноречиво доказывает, во всяком случае, для Фейли, что Ракли мало переживает о судьбе остальных застав, как если бы он наверняка знал, что им ничего не угрожает; во-вторых, очевидно, что это упущение смущает самого Хейзита, хотя и не настолько, чтобы очертя голову бросаться обратно в замок и требовать пересмотра отданных при нем приказов. Об этом как раз и можно будет при случае поговорить с Хейзитом в присутствии Харлина. Если, конечно, Велла не забудет о его просьбе. Ах, Велла, Велла! Как жаль, что первой ты повстречалась Фокдану! Глядишь, сейчас многое было бы по-другому.
Что именно могло бы быть по-другому, Фейли не стал уточнять даже мысленно. В одной из ранних своих проповедей Харлин говорил о тщетности желания повернуть жизнь вспять и о необходимости воспринимать ее такой, какова она есть. Тогда Фейли эта истина показалась чересчур бесспорной, чтобы посвящать ей отдельную беседу со вполне взрослым учеником. Теперь же, бредя между разноцветными домами обитателей Малого Вайла’туна, он испытывал трудности, соглашаясь с ней. Что он сделал не так? Какой его шаг получился ложным? Отчего никогда прежде он не заглядывал в таверну «У Старого Замка»? Дом Харлина находился от нее совсем рядом. Причем дом, судя по рассказам Харлина, заново выстроенный не кем-нибудь, а отцом Веллы и Хейзита. Нет, кажется, они вместе с Харлином все-таки сиживали там несколько зим назад, но тогда никакой девушки не было и в помине. Или была? Сколько ей самой-то зим? Пятнадцать? Семнадцать? Едва ли больше. В таком случае, ему не следует себя винить: в ту пору она была еще совсем ребенком и не могла заинтересовать никого, кроме, разве что, сердобольных монахинь из Айтен’гарда, Обители Матерей. Фокдану в этом смысле повезло больше: он застал тот период, когда она еще не перестала быть ребенком в душе, но уже превращалась в женщину внешне. И, судя по его рассказам, оказалась созданием не только