сейчас и могло продолжаться несколько дней. Иногда Фейли казалось, что птица потому так долго и не умирает, что живет двумя жизнями: в реальной и во сне. Что будет с Харлином, когда однажды она не проснется, он старался не думать.
– …героев больше не осталось, – закончил писарь свой пространный монолог и посмотрел на слушателя. – Ты чего-то ждешь?
– Нет, я только хотел спросить, что вы делаете, когда проголодаетесь?
– Не помню, чтобы подобное случалось с тех по, как мы с Хоканом, отцом известного тебе теперь Хейзита, строили этот дом. – Он почесал затылок палочкой и постучал крючковатым пальцем по решетке клетки. Филин резко повернул лишенную шеи голову, но глаз так и не открыл. – Иногда хожу к ним в таверну. Там неплохой суп.
Не идти же и мне туда, подумал Фейли. Только ушел – и на тебе, здрасьте вам снова. Чего доброго, девчонка решит, будто я к ней специально наведываюсь. Навязчивость – худший порок. После глупости. В этом Харлин прав.
– Ладно, хватит сидеть, сложа руки! – Старик бодро шлепнул себя по коленкам и встал со стула. – Клянусь именем Эригена, я сумею помешать планам Ракли. Даже если он сам о них пока не знает, – добавил он с многозначительной ухмылкой. – Ты со мной?
Этот вопрос на самом деле означал, что Фейли в любом случае придется убираться на все четыре стороны до тех пор, пока Харлин ни вернется. Без него в доме имел право оставаться только филин.
У вабонов двери обычно запирались изнутри, на щеколды и засовы. Снаружи на косяк мог крепиться разве что крючок, который набрасывался на металлическую или деревянную петлю и таким образом, скорее, символизировал, что хозяева отсутствуют, нежели действительно охранял дом от вторжения. Другое дело, что подобного крючка с петлей обычно бывало достаточно, чтобы непрошеные гости проходили мимо. По отношению друг к другу вабоны старались избегать лишних ссор и нелицеприятных разбирательств и не имели привычки вторгаться в чужую жизнь без спроса. Разумеется, иногда хозяева по возвращении домой обнаруживали ту или иную пропажу, обычно, еду, но случалось это крайне редко, а если воров удавалось все же найти, ими, как правило, оказывались фолдиты из числа бывших виггеров, ранения которых не позволяли им полноценно трудиться на земле. Поймав, их почти всегда отпускали из жалости. Нет-нет, да и наступали, правда, времена, когда многим вабонам оставалось только жалеть о своей беспечности, но это было связано в основном с неурожаями, провоцировавшими голодные бунты, и тогда как ни старайся, ни один крючок не мог удержать рассерженной толпы. А так, в обычное время, роль соглядатаев выполняли соседи, чьи дома почти соприкасались стенами, и нужно было изловчиться, чтобы пробраться в один из них незамеченным.
При этом Харлин изобрел некий способ запирать дом в свое отсутствие на внутреннюю щеколду, а потом так же незаметно отпирать длинным железным гвоздем, который он носил под рубахой на шее. В двери для этого имелись сквозные отверстия, однако,