самым счастливым человеком на свете, жадно целуя возлюбленного. Вокруг головы Брайтона взрывались маленькие красные и синие звёзды, рассыпаясь на сотню ярких искр. Это было счастье во всём своём великолепии!
Спустя какое-то время Бертран сидел в кресле и рассматривал комнату, поглаживая писателя по голове, которая лежала на его колене. Уотсен расположился на полу, халат задрался, оголяя стройные ноги мужчины. Ему хотелось просидеть так вечность, ощущая тёплые пальцы на своих волосах.
– Я так соскучился. Где ты был? – хрипло прошептал Редьярд, блаженно глядя в белоснежный потолок.
– Улаживал кое-какие рабочие дела, – лаская пальцами затылок мужчины, ответил Бертран.
– Покажешь мне свой дом?
– У меня небольшая квартира в другом конце Лондона. Покажу, конечно… – улыбнувшись, мягко произнёс Брайтон.
– Я начал роман…
– Правда? О чём? – встрепенувшись, заинтересованно спросил Бертран.
– О человеке, который начинает видеть другой мир… – нехотя поднявшись, писатель подошёл к столу и провёл пальцами по папке, в которой лежала часть рукописи. – Пока не могу показать, это не в моих правилах… Но ты будешь первым человеком, который это прочтёт. Ведь именно ты вдохновил меня…
– Я счастлив… – искренне произнёс Бертран.
Поднявшись, он подошёл к писателю и обнял его, прижимаясь носом к его плечу.
========== Часть 4 ==========
Квартира Брайтона была такой же, как её хозяин: небольшой беспорядок, лёгкая мебель, мало света. Казалось, Бертран не стремился ни к комфорту, ни к роскоши. Уотсен прикасался к стульям и шкафам, желая оставить свои отпечатки, свой след. В тот день в Лондоне опять шёл дождь и холодная вода билась в оконные стёкла, оставляя на них прозрачные разводы.
Мужчины пили чай и ели лимонный бисквит. Уотсен выглядел чересчур напряжённым, сидел на краешке стула, словно находился на аудиенции у представителя королевской семьи.
– Всё хорошо? – спросил Брайтон, отправляя в рот очередную порцию бисквита, лежащую на десертной ложке.
– А? Да-да, конечно… – натянуто улыбнулся писатель и поспешил сделать глоток чая.
Он видел сиреневых бабочек, летающих над головой возлюбленного. От них исходило потрясающее золотистое сияние и Редьярду до боли хотелось рассказать Бертрану об этом. Но он боялся…
– Если бы тебя спросили, что главное в литературе, что бы ты ответил? – откинувшись на спинку стула, поинтересовался Брайтон.
Уотсену показалось, что в глазах цвета жидкого серебра мелькала усталость. Он ведь так мало знал об этом человеке. Быть может, у него проблемы? Редьярду было непросто посмотреть на мир вокруг, увидеть эмоции людей, он жил в закрытом пространстве, где обитали его чувства и произведения.
– Любовь. Важнее её ничего нет, – зачарованно глядя на Брайтона, хрипло ответил писатель.
Бертран мягко улыбнулся и взял со стола