в Тифлисе, который ты удачно ограбил. Это Россия, она у наших ног. И мы должны заставить ее подчиняться нам.
– Топтат сапог, сапог… кованый сапог… давить, пока нэ задавить, – не унимался вчерашний террорист, а ныне государственный деятель Коба, будущий гений всех времен и околпаченных советских народов. – Надо создават армия, свой армия. А царский офицер дэлат командир красный отряд.
– Правильно товарищ Коба, ваша идея мне нравится. Но я спрашиваю, как освободить пролетариат Германии? И…и как заставить царского офицера служит красной армии?
– Пролетариат Германия освободится сам, а привлечение царский офицер очень просто. Брат семья на заложник. Стрелять семья, если офицер откажется от служба на болшэвик.
– О, это подходит! Ты слышишь Лейба Бронштейн? Мотай на ус, Лейба и создавай красную армию для защиты социалистического отечества.
Все втянули головы в плечи. Один Коба хитро улыбался.
– Я думаю так, товарищи, и это архи важно. Надо освободить пролетариат Германии от помещиков—эксплуататоров. Мы к ним махнем через Польшу. Коба, подбери хорошего генерала, который бы возглавил рабоче—крестьянскую непобедимую армию.
8
В самом конце небольшого зала, примостившись к колонне на поскрипывающем стуле, сидел латыш Андрианис, тот самый латыш, которого Ленин посылал в Россию вместе с Таратутой жениться на молоденьких девушках, наследницах огромного состояния, русского мецената Шмидта. Это было еще в эмиграции.
Андрианис подкачал, как любой злодей, и довольно здорово; женился на одной из наследниц, получил огромный капитал, но в отличие от Таратуты, показал большевикам дулю и стал богатым, независимым, но весь сгорал от ненависти к России. И на почве ненависти остался преданным делу Ленина. Похоже, Ленин простил ему предательство и сейчас Андрианис сидел как буржуй, улыбался в усы и почесывал бородку в ожидании, когда члены Политбюро закончат никчемный спор, как сохранить власть большевиков, подобранную на улицах Петрограда.
Андрианису теперь не нужна была ни власть, ни деньги, разве что возможность поиздеваться над русскими Иванами, своими заклятыми врагами и врагами его маленькой родины Латвии.
Из так называемого Политбюро один Бухарин казался русским. Его—то Андрианис больше всего ненавидел. И было за что. Сотни лет его родина находилась в составе России и хоть Россия практически содержала эту маленькую капризную Латвию, но как всякая маленькая страна, силилась содержать армию численностью до ста человек, а латышам казалось, что их «великую» страну просто проглотила Россия и держит ее на голодном пайке, вот уже сотни лет. И тут он вспомнил о латышских стрелках. Они—то могут помочь Ленину удержать власть, которая как будто бы стала пошатываться. Не пожалеют жизни, а Ленин, который так ненавидит русского дурака, да и Россию вообще, отпустит его родину на волю. Латвия станет независимой. Эта мысль