вдоль всего этого великолепия, пока я случайно не замечаю некоторое шевеление в самом дальнем углу комнаты. Внимательно присмотревшись, я замечаю небольшое трехстворчатое трюмо и одиноко горящую над ним скудную лампочку. Лампочка светит вполсилы, отчего я сначала принял ее свет за отблеск ярких блесток, издаваемый бесчисленными пайетками и бусинами, нашитыми и наклеенными на костюмы. Только сцена дает человеку возможность выглядеть так нелепо и претенциозно. Но именно это больше всего нравится зрителям! Видимо, в каждом из нас с детства сидит мечта, вычитанная в романах про рыцарей и прекрасных королев, где рыцари и королевы – это мы с вами. А какая же королева без блесток! И где вы видели настоящего рыцаря без блестящего, словно рыцарские доспехи, расшитого серебряным позументом и галунами пиджачка?
– Чего застрял? Давай или туда, или сюда, – голос слегка надтреснутый, с хрипотцой. И очень знакомый. Я внимательно вглядываюсь в полумрак. – Ты не понял? – в голосе начинается угроза. Я на всякий случай послушно киваю и проскальзываю в помещение. – Иди сюда, чего там стоишь, – голос теперь примирительный и намного тише. Я осторожно пробираюсь вдоль стоек с костюмами и наконец выхожу на небольшое свободное пространство. Около трюмо сидит женщина. Она красит ресницу на левом глазу и волосы ее завязаны на затылке в небрежный тяжелый узел. Она на секунду прекращает свое занятие и окидывает меня любопытным взглядом. Я стою перед ней, ощущая себя абсолютно голым. Я ее узнал.
– Это ты там эту кашу заварил? – она снова возвращается к покраске глаза. Я киваю, понимая, что этого сейчас никто не видит.
– Да, это я, – дублирую я свой кивок словами.
– Неплохо, – хриплый смешок сопровождает новый любопытный взгляд. – Первый раз вижу, чтобы рокерами попсу заменили. Ну ты даешь! – И она откровенно и громко смеется.
– Так вышло, – коротко комментирую я. Робость одолевает меня в присутствии этой женщины. Я еще никогда не видел ее так близко, и тем более не говорил с нею. А она ничего.
Женщина, наконец, заканчивает макияж и поворачивается ко мне всем своим немного огрузневшим телом. Я разглядываю ее, словно редкий экземпляр какого-то необыкновенного животного, а может, редкую картину. Она смотрит на меня примерно так же. Первой не выдерживает она.
– Ну, чего уставился? Глазам не веришь? – она немного подсмеивается надо мной. Но вполне безобидно.
– Да нет, все в порядке, – придя в себя, парирую я. Она склоняет голову набок и спрашивает:
– Выпить хочешь?
Мое «да», наверное, было слегка поспешным. Через полчаса мы уже мирно беседуем, закусывая коньяк, как и положено, лимоном и дорогим шоколадом.
– Знаешь, мне тут хорошо, – говорит она, предваряя все мои глупые вопросы. – С тех пор, как я ушла с большой сцены, я иногда прихожу сюда, – она немного помолчала, словно решая, нужно мне еще что-либо сообщать или я не достоин этого. Но, видимо, ей действительно необходим был слушатель.