сколько? – едва не подавившись строганиной, спросил Яков Кудояров. В шоке от этого известия был и Онфим Крытов, ведь столь искомая и желанная ими река Оленёк находилась рядом, буквально на расстоянии вытянутой руки, а Павел Кочерыга тем временем довольно продолжал:
– Ваш Оленёк совсем рядом находится, вот за этим гольцом, день пути – и мы уже там…
– Если это так, – оправившись от первого потрясения, проговорил Кудояров, – То какого лешего мы тут забыли? – и стал собираться в дорогу. Буквально окрылённый известием о близости Оленька, Крытов последовал его примеру и троица вместе со стадом острожных оленей двинулась вверх на голец, по которому можно было дойти до реки Оленёк. Подъём на голец прошёл быстро, что неудивительно – энтузиазм первооткрывателей придал казакам сил, правда, их смущало то, что снежный покров по мере подъёма вверх постоянно уменьшался, пока не исчез совсем, хотя по логике всё должно было быть с точностью до наоборот, но только спустя некоторое время они поняли причину этого парадокса. Едва группа ступила на вершину гольца, как на нём задул лёгкий ветерок. Поначалу казаки не обратили на него никакого внимания – ветерок как ветерок, экая невидаль – но время шло, ветерок крепчал и через какие-то 40 минут превратился в самый настоящий ураган. На казаков и их верных оленей обрушился шквал невиданной силы, обрушивавший с собой здоровенные куски снега и льда и сшибавший всё живое с ног, хотя, кроме казаков и их оленей, ничего живого на этом гольце и не было – ничто не могло выдержать этого чудовищного полуночника, царя этой земли, который в считанные секунды сносил с неё и мхи, и лишайники, и снег, оставляя после себя только камни, отполированные до зеркального блеска. Ползший на четвереньках Яков Кудояров (иначе по гольцу нельзя было передвигаться) нащупал среди гладких камней что-то мягкое. Подползя поближе, он рассмотрел, наконец, высушенный труп человека, судя по одежде – устюжского казака. Обладавший развитым воображением, Яков Кудояров представил себе, как несчастный был застигнут ураганом на гольце, как заблудился в снежном вихре и, не найдя путей спасения, замёрз под дикий рёв ветра, ставший для него поминальной молитвой. Глядя теперь в пустые глазницы трупа, обращённого ветром и холодом в мумию, Яков внезапно вскрикнул:
– Онфим! – и бросился назад, к Онфиму Крытову, который в силу своей старости здорово отстал от своих товарищей. При нулевой видимости и сильном ветре, валившем с ног любого, кто осмеливался поднять голову, найти Онфима было нереально, однако Яков нашёл его быстро, в нескольких десятках шагов от себя, стоявшего, как истукан. В ужасе Кудояров ощупал Онфима: тот был холоден, как лёд и лишь у горла слышался слабый стук. Услышав его, обрадованный Кудояров схватил Крытова в охапку и потащил его к ближайшему оленю, который ещё держался под порывами ледяного ветра. Добравшись до оленя, Кудояров