машину прислать?
– Отправила.
– Хорошо. Не бойся. Натаныч успокоится скоро. У него запала на долго не хватит.
Дело запахло жаренным тогда, когда я не ожидал. Что могло случиться за несколько часов? Вампиры не возрождаются после пули в голову. Серебряной пули. Люди из банды и подавно. Те, кто выжил не скоро ещё в себя придут. Но Натаныч просто так не будет даже голос повышать.
Свежий костюм больше подходил для охоты. Куртка с металлическими вставками, обвес и ещё не порванные джинсы. Я понятия не имел, чем обернётся встреча с начальством. Стоило подготовиться к самому неприятному. Захватил нож, пистолет, кастет. И ещё много чего, что непременно понадобится или могло пригодиться. Пока собирался, подъехала машина.
– Ань, я ушёл. Когда вернусь не знаю.
В комнату к ней заглянуть я не решился. Мало ли чем занимается. Так и заговорил через дверь.
– Что, опять на работу? А как же выходной? – недовольно откликнулась она.
– Так надо. Не обижайся.
– Да я не обижаюсь. Тебя жалко.
– Я ушёл. С Никитой ни-ни.
– Папа! – воскликнула Аня.
Вика ждала на крыльце. Нервно заламывала руки, металась из стороны в сторону. И несмотря ни на что, сохраняла изящную осанку отличницы. Удивительная способность. Даже потеряв цвет лица, сохранять форму в идеальном порядке.
За ней возвышалось здание из стекла и бетона. Его построили совсем недавно. На смену старого приусадебного домика из забытого прошлого. Такого маленького. В нём даже полковнику приходилось делить кабинет с секретарём. Зато теперь места хватало всем. И оставалось множество свободных помещений. А над входом, вместо скромной таблички с государственным гербом, блестели в солнечных лучах золотые буквы. «Отдел Специальных и Неотложных Действий».
– Иван Петрович!
Вика подбежала к машине. Я и выйти не успел, как оказался с ней лицом к лицу. С её большими голубыми глазами, полными слёз. Она могла расплакаться от малейшего неверного жеста. Если бы только увидела в нём моё признание. А я всё ещё не понял, в чём должен признаваться.
– Вика, успокойся. Все под контролем. Чего ты так переживаешь?
– Ничего себе! Валерий Натанович до сих пор не успокоился. У меня такое впечатление, будто он пристрелит вас как только увидит.
– Сейчас мы с ним поговорим и всё встанет на свои места. Вот увидишь. А потом пойдём с тобой мороженое есть. Хочешь?
– Да какое тут мороженое! Идите уже скорее.
Внутри все казалось чуждым, незнакомым. Ни привычных пересказов свежих дел, ни шуток чернее чёрного. Если и говорили, то скомкано, будто играли в пинг-понг. Перебрасывались парой фраз и замолкали.
Когда вошёл я, тишина стала мёртвой. И только осуждающие взгляды исподтишка сопровождали меня. Будто уже признали виновным, приговорили к расстрелу и лишь по странному стечению обстоятельств не привели его до сих пор в исполнение. Хоть бы один рассказал, в чём причина. Но все