с половиной лет я уже понимал, что это такое.
Потом мы поплыли дальше. И вот тут наконец случилось то, чего я с таким напряжением ждал, – отцу пришлось у меня на глазах принять бой.
Погода была жаркая, море спокойное, как почти всегда летом – бури чаще всего начинаются в межсезонье и у берегов, это я уже знал. Мы с матерью, сестрой и служанкой сидели под навесом, а рядом стоял наш молодой раб – Мирон, преданный матери, как и Корина. Нас всех разморило от зноя.
Отец был пока что свободен и подошел к нам, чтобы перемолвиться парой слов.
Я помню, что на Никострате были надеты кожаный нагрудник, бронзовые наручи и поножи и пояс из квадратных бронзовых звеньев; темные волнистые волосы, как всегда, были стянуты в короткий хвост на затылке – голова его осталась непокрытой. Он редко надевал тяжелое вооружение, пока служил наемником; однако такой доспех подчеркивал его ладную мощную фигуру, и короткий широкий меч у левого бедра придавал ему очень грозный вид. С правой стороны на поясе у отца висел нож.
Я помню, что отец, поговорив с матушкой, обратился ко мне, чем изрядно меня удивил. Никострат спросил – всем ли я доволен, и нравится ли мне плавание; и я заверил, что лучше мне еще не бывало. Мой великолепный отец даже улыбнулся мне при этих словах… а потом вдруг устремил взгляд на горизонт, и лицо его окаменело.
– Чужой парус!
Я встал, насколько мог быстро, и тоже уставился на юг: и увидел красный парус с каким-то непонятным круглым изображением, и корабль – гораздо длиннее, чем греческие, насколько я мог судить. Борта его были крашены киноварью. Корабль приближался быстро: и я уже мог разглядеть начальников в длинных пестрых одеждах и воинов в темных кожаных штанах, остроконечных шлемах и чешуйчатых панцирях…
«Как только им не жарко», – подумал я в первый миг. А потом я понял, кто это и что это может значить: во рту у меня пересохло.
– Персы! – воскликнул я.
Сестренка взвизгнула, схватившись за мать. Никострат кивнул: на его лице читались ярость и отвращение.
– Идите вниз – немедленно! – приказал он. После чего, выхватив меч, бросился к другим мужчинам на судне: там уже заметили пиратов и начали спешно готовиться к бою.
– Быстро вниз! – крикнула мать, видя, что мы застыли. Никострат оставил нас, зная, что его жена с нашим молодым сильным слугой уведут всех в укрытие; и мы побежали к люку, чтобы спрятаться в трюме. Однако у лестницы уже возникли давка и паника.
Мирону пришлось отталкивать людей, чтобы расчистить дорогу госпоже; и я проследил за тем, как они спустились по лестнице. Я за ними не последовал… я сам еще не понимал, почему; но через несколько мгновений понял. Я жаждал увидеть битву!
И моя мечта осуществилась – я все увидел собственными глазами.
Персы приготовились таранить наш корабль; я разглядел этот железный таран, нацеленный на нас, но наш кормчий успел развернуть судно, и удар пришелся вскользь. От этого вражеская триера покачнулась, хотя она была нагружена тяжелее родосской и весила