неспособность Одри форсировать голос приводила в полное отчаяние и которые даже пытались заменить ее за две недели до премьеры, неожиданно поняли, что постановка удалась. Юная девушка с глазами лани и темной челкой завоевала Бродвей. На следующий после премьеры день Одри залезла на стремянку и сама исправила свое имя на афише (там было написано «UDREY» вместо «AUDREY»). В тот момент ее успел сфотографировать репортер из «Daily News». Имя Одри было написано над названием спектакля: звезда родилась, и Голливуду вскоре предстояло ей покориться.
Конечно, стремительный успех никогда не бывает неожиданным. За признанием публики стояли годы страданий, безуспешных попыток чего-то добиться, проб и ошибок. А еще талант, вера и удача. Юная Одри обладала врожденным чувством стиля. Она отправилась в большой мир, вооруженная только надеждой и непоколебимой верой в себя. Самое интересное в этом периоде жизни Одри то, что она к тому времени уже обладала почти всем тем, что делало ее столь привлекательной.
Николас Дана, который танцевал с Одри в американском мюзикле в постановке Джерома Роббинса в 1948 году, запомнил, как зарождался стиль Одри. У обычной танцовщицы из кордебалета почти не было нарядов: «Одна юбка, одна блузка, пара туфель и берет, но при этом четырнадцать шарфов! Вы не поверите, что она проделывала с ними, неделя за неделей. Она надевала берет на затылок, набок, на другой бок – а то и складывала его пополам, что выглядело очень странно. У нее был дар. Она чувствовала, как нужно одеваться». Со временем Одри приобрела лоск, уверенность и признание. Но качествами, которые привлекали таких людей, как Колетт, она обладала с самого начала.
Впоследствии многие называли Одри Хепберн «королевой» – и не без оснований. Эдда Кэтлин ван Хеемстра Хепберн-Растон родила Одри в Брюсселе 4 мая 1929 года. Мать актрисы была голландской баронессой. Она всегда мечтала стать актрисой и оперной певицей, но положение семьи не позволило ей реализовать свои мечты. Отец Одри, Джозеф Хепберн-Растон, был бизнесменом англо-ирландского происхождения. Семейная жизнь родителей складывалась непросто. Особенно ее осложняли нацистские убеждения Джозефа, его алкоголизм и желание употребить богатства родственников жены на реализацию фашистских идей.
В мае 1925 года случилось немыслимое: Растон бросил жену и шестилетнюю дочь. Одри говорила, что уход отца – самая тяжелая травма в ее жизни. Мать за ночь поседела. Воспоминания Одри об этих событиях звучат просто душераздирающе: «Заглядываешь в лицо матери и видишь, что оно залито слезами. Ты в ужасе. Говоришь себе: “А что же будет со мной?” Ощущение такое, словно почва уходит из-под ног… Он и вправду ушел. Просто ушел и больше не вернулся». Несмотря на этот поступок, Одри продолжала любить отца. Она всю жизнь переживала, что он их покинул.
Впрочем, уход отца не лишил Одри радостей детства. В годы Второй мировой войны она жила в голландском городке Арнем. Одри всегда увлекалась балетом и в одиннадцать лет начала серьезно заниматься танцами. Это помогало ей бежать от реальности, находить красоту в несправедливом и жестоком мире. Несмотря