кончилъ, для того чтобы попросить у него денегъ.>
Въ то время какъ онъ говорилъ ей о томъ, какъ онъ мучался, когда, посл войны, вернувшись къ тетушкамъ, узналъ, что она отошла отъ нихъ и была беременна, она157 перебила его.
– Все это прошло, и не помню я этаго ничего, – сказала она.
Онъ взялъ ея руку и пожалъ.
<– Ты мучалась одна, рожала, а я? Прости, прости меня.
– Что длать? – сказала она, чтобы прекратить скоре безполезный разговоръ и подойти къ тому, который нуженъ былъ.>
– И гд же ребенокъ? – робко спросилъ Нехлюдовъ, глядя ей въ лицо.
– Тогда же померъ, – коротко отвтила она. – И не помню ничего. Все забыла. А вотъ что, вы мн теперь дайте денегъ. Тутъ все купить можно. А безъ папироски мн бда.
Нехлюдовъ отстранился и посмотрлъ на нее. Она робко улыбнулась, выставляя пустое мсто между зубовъ.
– Привычка! – сказала она. – Лучше безъ ды буду.
– Сейчасъ, – сказалъ Нехлюдовъ, доставая бумажникъ.
– Это вы при всхъ смотрителю дайте. Это тогда, когда насъ поведутъ: мои будутъ, а еще вы потихоньку, вотъ когда онъ отойдетъ, мн дайте. Положите такъ на лавку, чтобъ не видлъ. Вотъ, миленькій, спасибо.
«Боже мой, – думалъ Нехлюдовъ. – Гд она? гд та Катюша, которую я зналъ? Вдь это мертвая женщина, это ужасный живой изуродованный трупъ. И я сдлалъ это».158
– Катюша! это я все сдлаю, но ты не сказала мн главнаго. Ты не отвтила мн на то, что я хочу жениться на теб. Пойдешь ли ты за меня?
Она подняла голову и улыбнулась кривою улыбкой, скосивъ еще больше глаза.
– Да разв это можно?
– Разумется, можно. Не знаю, захочешь ли ты, но я только затмъ буду жить, чтобы облегчить твою жизнь, чтобъ хоть чмъ нибудь заплатить за то, что я сдлалъ.
– Чтожъ, если не сметесь. Отчего же. Мн говорили, тутъ одна обвнчалась. А не знаете, когда отправка наша будетъ?
– Такъ ты пойдешь?
– Удивительный вы, – сказала она, покачавъ головой. – Чтожъ вамъ такъ понадобилась такая, какъ я. – И она опять улыбнулась. – <Какъ же вдь я въ Сибирь пойду.
– И я пойду съ тобой.
Все ея существо было поглощено желаніемъ куренья и вина. Все, что онъ говорилъ ей, она понимала, но не связывала это съ своимъ и его положеніемъ, не связывала этого съ прошедшимъ.
– Чудно это что то, – сказала она.>
Она была безобразна въ своемъ халат, съ этимъ желтымъ цвтомъ лица и синевой подъ глазами, главное же, она отталкивала своей душевной мертвенностью, отсутствіемъ всякой духовной жизни. Она казалась полуидіоткой. Но, удивительное дло,