въ Бутырскую тюрьму. Было воскресенье. <Во всхъ церквахъ еще шла обдня, и надъ Москвой стоялъ тотъ непріятный, напоминающій о суевріи, невжеств и фарисейств звонъ различныхъ жертвованныхъ благодтелями колоколовъ, гулъ которыхъ заглушаетъ людскую совсть.> Весна уже совсмъ установилась. Было тепло, листья березы, черемухи, тополя уже совсмъ распустились, и въ домахъ и магазинахъ выставляли и вытирали окна. Еще было рано. Лвая сторона улицы была въ тни и прохладна, но по середин поднималась уже пыль отъ гремящихъ по мостовой возовъ и пролетокъ. Еще слышенъ былъ ранній странный крикъ мужиковъ съ молокомъ и овощами, пріхавшими изъ деревень; на площадяхъ, засоряя ихъ навозомъ и сномъ, еще стояли воза съ сномъ и соломой и на Смоленскомъ рынк, мимо котораго онъ прозжалъ, кишла около палатокъ густая144 толпа народа съ сновавшими между нею продавцами съ сапогами и перекинутыми черезъ плечо многими парами выглаженныхъ панталонъ и жилетовъ.
У трактировъ уже тснились высвободившіеся изъ своей 6-дневной каторги фабричные – мужчины въ глянцовитыхъ поддевкахъ и сапогахъ и женщины въ шелковыхъ яркихъ платкахъ и пальто съ стеклярусомъ. Городовые съ желтыми снурками пистолетовъ стояли на мстахъ, по бульварамъ проходили прохожіе, и уже сидли няньки съ дтьми, изрдка прозжала коляска или карета.
На Долгоруковской улиц Нехлюдову встртились похороны съ пвчими, священниками въ ризахъ, золотой парчей, факельщиками и колесницей, запряженной лошадьми въ черныхъ попонахъ съ ушами, и поздомъ съ прилично заплаканными лицами въ первыхъ двухъ экипажахъ и равнодушными и даже веселыми лицами въ послднихъ линейкахъ.
Вотъ, налво завиднлись башни острога, вотъ и калитка его сада и изъ за нее рядъ распустившихся уже акацій. Извозщикъ зналъ, гд впускаютъ, и прямо туда подвезъ Нехлюдова – не къ самой тюрьм, а къ повороту, ведущему къ тюрьм. Уже нсколько человкъ мущинъ и женщинъ, большей частью съ узелками, стояли тутъ на этомъ поворот къ тюрьм, шагахъ въ ста отъ нея. Это былъ какъ [бы] широкій, короткій переулокъ, съ права какія то невысокія деревянныя строенія, слва двухъ этажный деревянный домъ, принадлежавший тюрьм и съ какой то вывской. Впереди виднлось огромное каменное зданіе тюрьмы съ дверью, ведущей въ нее, и часовой, солдатъ съ ружьемъ стоялъ въ этомъ переулк шаговъ за 100 отъ входа въ тюрьму и не пускалъ постителей дальше. Съ правой стороны, противъ часоваго, сидлъ вахтеръ, очевидно, для наблюденія порядка при впуск. Къ нему подходили и записывали, кого кто желалъ видть. Узнавъ