Имя тоже старое, идеологически невыдержанное и поповское. Так что, Митя, спасибо за помощь. С меня пирожок, когда война кончится.
– А может, раньше? За поступление?
– О-о… вот тут ты вряд ли дождешься. Говорю же – дура я в математике.
Женя курила на галерее.
– Ну что? Написала?
– Что-то написала, – задумчиво ответила Нилка.
– Все задания решила? Ну?!
– Все, все. Не уверена, что правильно. Но что смогла. Там такие все умные сидели.
– Азохенвэй умные! Такие умные – только срать не просятся! – презрительно пожала плечами Женя. – То шо раньше сдали – еще ничего не значит.
Прошло два дня. В гулком фойе техникума, в толпе гудящих и роящихся возле доски объявлений абитуриентов Нила трясущимся пальцем в четвертый раз вела по списку:
– Не может быть… не может… – Она всхлипнула и оглянулась – кто-то тронул ее за плечо. Сзади стоял Митя с улыбкой до ушей.
– Еще как может! Так что с тебя пирожок! С чем там? С капустой? С яблоком?
Нила беззвучно плакала:
– Какой кошмар… я же не смогу здесь учиться. Я чужое место украла…
– Да какое чужое, дурочка? Поступила – радуйся! Самый лучший техникум! Работа будет уважаемая.
– У кого? – Нила подняла глаза. – Я ноль в математике. Я ее не понимаю совсем. Я ее ненавижу! Про физику с химией вообще молчу…
Митя растерялся:
– Слышь, ты это… деваха, не реви… Ну я помогу тебе.
– Что, три года за меня решать будешь?!
Нила так спешила из техникума, что взмокла и раскраснелась. Задыхаясь, она выдохнула: – Поступила.
– Ха, – Женя хмыкнула и улыбнулась, не вынимая беломорину изо рта, – я сразу сказала: это наша, Беззубовская порода. У нас все бабы круче шахматистов! Ну кроме Аньки. Все толковые! И ты такая же! Я ни минуты не сомневалась!
Нила тяжело дышала и, еще больше краснея, прошептала:
– Мам, я не решила… я списала. Я все списала… у мальчика. Он рядом сидел…
– Ну, судя по твоей тетке Лиде, за счет мужика устроиться – это тоже семейный талант.
Женя приподняла дочь за подбородок:
– Хватит скулить. Вгрызайся в этот шанс. Косько поступила, и не важно как. Меньше языком молоти, особенно подругам. Пойди вон бабку свою бесноватую порадуй. Может, подарит чего.
– Ага. Пургена и снотворного, – огрызнулась Нила уже себе под нос. Но смиренно пошла по теплым доскам галереи на Гордеевскую сторону.
– Лёлечка, я в техникум поступила… зачем-то, – сообщила она, обнимая двумя руками Гордееву.
– Техникум – это хорошо.
– Нехорошо. Я там ничего не понимаю.
– Ишь ты! – хмыкнула Фердинандовна. – Начинай – втянешься, не переломишься. Или ты хо-чешь всю жизнь за мужем сидеть и детям сопли подтирать?
– Хочу, – улыбнулась Нила. – А что в детях плохого?
Фердинандовна, подслеповато прищурившись, посмотрела на Нилку и вздохнула:
– Да уж… ты точно не в мать, а в эту козу Фирку пошла. Ищи теперь себе мужа.
– А когда мы сможем оговорить, какова будет моя доля, уважаемый Алексей Дмитриевич? – Это