убивают людей, без страха и сожалений. Животные, безмозглые и беспощадные. Людям простительно, но вот то, что в это и охотники верят, заставляет сомневаться в безопасности простых горожан.
– Ты же понимаешь, что это не так работает? – Начинает лекцию девушка, но прерывается, чувствуя ледяной клинок, прижатый к горлу. – Ладно, Кейя я, доволен?
Довольным охотник не выглядит, но нож убирает, продолжая сверлить нежить взглядом.
– Знаешь, что это?
Он поднимает руку, показывая длинную нить, с нанизанными на неё гладко отполированными бусинами, намотанную на запястье. Нёкка знает. Для людей это просто шарики, но для охотников это грозное оружие, души нечистых. Убьёшь монстра, получишь его душу, с мелких и слабых умертвий толку мало, а с тех, что посильнее можно такую вот бусину достать. Поговаривают, что в бою опытный охотник может призвать нечисть, которой душа эта принадлежала. Да только ведь врут наверняка. И всё же, такое количество бусин, среди которых девушка заметила и парочку, принадлежавших низшим нёкка, пугало.
– Вижу, что знаешь. Среди них и твоя братия есть, только как ты от болота своего так далеко оказалась?
– От реки.
– Что?
– Не от болота, а от реки, – от чего-то слова охотника задевали. – ты уж не путай, пожалуйста. Зимой зверьё в воду не заманишь, лёд же, вода рядом с человеческими поселениями грязная, для жизни не пригодна, да и людей в воду лезть никакими песнями не заставишь, вот и приходится, как холода настают, способы выживания искать.
Видимо, ответ охотника удовлетворяет. Почему она так решила, девушка и сама не знает, просто поза у мужчины становится чуть более расслабленная, а аура перестаёт давить, сжимая голову плотным обручем.
– Не любишь чего-то не знать? – Чуть прикрывая веки и позволяя зрачку полностью заполнить глаз, осмелев спрашивает нёкка.
–Полезно, знаешь ли, иметь максимально полную информацию. – Вот уж кого-кого, а менестреля-педофила видеть точно не хотелось. И ведь успел одеться, да в порядок себя привести, словно на свидание, ей богу. – Как ты меня назвала? С чего это вдруг?
Телепатия чем-то новым не была, но вот когда копаются в твоих мыслях, поневоле напрягаешься. Нёкка тряхнула головой, сгоняя с сознания дымку – последствия чужого вмешательства, и недовольно уставилась на музыканта. Ему же до девушки дела не было. Мужчина уже рассказывал охотнику о чём-то своём, тот лишь недовольно хмурился и кивал.
– Значит, делать нам здесь больше нечего.
– Ага, – тонкие пальцы поправили волос, выбившийся из укладки и лезший в глаза, и нёкка с ужасом заметила браслеты из душ на обоих запястьях музыканта. – от дочки трактирщика им пахло, но она лишь ребёнок, не знаю, как они пересеклись, но она ни при чём.
– Это… – Девушка, почувствовав, что к ней потеряли всякий интерес, попыталась обратить на себя внимание. – Вы ищите кого-то?
– Да, мужчина, эдакой неприятной наружн… – Начал менестрель-педофил-охотник, и был грубо остановлен