собралась переставить ногу, как она спросила:
– Сегодня вечером Хирам работает?
– Не знаю. Наверное. Сегодня же не шабат, а праздники начнутся только через пару недель. К тому же Хирам не особенно следует традициям.
– Он сейчас не спит?
Я посмотрела на часы – половина пятого вечера. Хирам работал в ночную смену и вставал поздно даже по меркам мисс Пентикост, но сейчас как минимум уже встал и завтракает. Это я ей и сказала.
– Позвони ему, – велела она. – Если он сегодня работает, скажи, что мы заглянем к нему около часа ночи.
– Просто чтоб вы знали, на завтра в десять утра у нас назначен визит в дом Коллинзов. Так что имеет смысл лечь пораньше.
Ее взгляд определенно не годился для тетушки-приживалки. Хотя моя единственная тетушка держала придорожную забегаловку и отсидела три года за поножовщину, так что кто их разберет.
Мисс Пентикост глубоко вздохнула и попросила спросить Хирама, можно ли навестить его в одиннадцать вечера.
– А чем мне заняться до этого времени?
Она пожала плечами.
– Действовать сейчас – напрасная трата сил и времени. Нужно выяснить, что знает полиция, что пытается выяснить и с каким преступлением мы имеем дело. Позвони Хираму.
И она снова погрузилась в свои вырезки.
Я спустилась и позвонила Хираму насчет трупа.
Убийства составляли малую часть наших дел. И все же я видела больше трупов на месте преступления и в морге, чем девяносто девять процентов ньюйоркцев. Хотя привыкнуть к такому непросто.
Больше всего меня пугали не самые жуткие тела. Пулевые или ножевые раны, сломанные кости после автокатастроф и падений с крыш – это я могла вынести.
Тяжелее всего с теми, кто выглядит просто спящим.
В какой-то момент я замечала неподвижность. Отсутствие привычного и обыденного: медленного дыхания, пульсации крови под кожей. Я вдруг понимала, что они не просто изображают ленивца. И меня поражало, насколько тонка граница между ними и мной. Одна крупинка яда в моем кофе – и все.
И тогда по спине бежал холодок.
Абигейл Коллинз была чем-то средним. От ног до шеи выглядела прекрасно, если не считать меловой бледности после двух недель в холодильнике морга и надреза после вскрытия. При жизни она явно была привлекательной, выглядела молодо в свои сорок. Дети были на нее похожи.
А выше шеи – совсем другое дело. Кончик языка вывалился из уголка губ, придав ей сходство с проказливым ребенком. Левый глаз налился кровью, а зрачок смотрел под гротескным углом. Другой глаз стал уже синевато-белым, как у всех трупов.
– Покажешь мне рану? – попросила мисс Пентикост стоящего рядом человека.
Она никогда ничего не требовала у Хирама. Все только в виде просьб. Она прекрасно знала, как он рискует, когда впускает нас в морг после закрытия. Своими глубоко посаженными глазами, коротко постриженной бородой и величавыми манерами коротышка Хирам напоминал раввина.
Он работал помощником патологоанатома уже больше десяти лет