Денни? И тут я подумала, что хуже уже не будет.
– А еще я хочу, чтобы ты накинул мне денег на билет.
Кроу зашелся мерзким старческим скрипучим смехом, а потом резко посерьезнел.
– Стиви, что там у меня с расписанием на завтра?
– Свободно, сэр, – басом из-за моей спины отозвался Стиви.
– Завтра вы приведете мне ребенка и покажете, что он умеет. А там посмотрим. Завтра, скажем, в два, как раз к обеду.
– Тогда завтра у вас должна быть для нас кераль, – проговорил Дюк. Стиви сделал шаг вперед и, легко отодвинув меня своим телом, положил ручищу на плечо Дюку, тот чуть пошатнулся от неожиданности.
– Будет тебе кераль, – пробасил Стиви.
– Вот и договорились, – улыбнулся Кроу. – А теперь проваливайте!
Дюк незамедлительно развернулся и, обогнув тушу Стиви, последовал к выходу. И лучше бы я сделала то же самое. У входной двери стоял тот самый маленький столик, куда Стиви поставил еще дымящийся шоколад. И я не смогла оставить эту вкусно пахнущую прелесть в одиночестве. И я не могла позволить ей быть выпитой этим мерзкий жирным Стиви, он не заслужил этого. А я – заслужила! Я одним движением схватила кружку и влила в себя всё содержимое. Шоколад был словно раскаленный металл и обжег мне рот и горло.
– Ах ты, тварь! – услышала я голос Стиви, а потом встретилась лицом с его кулаком.
– Анна, ты превращаешься в психа. – Дюк зажимал мой кровоточащий, наверное сломанный, нос платком.
– А ты умеешь вправлять носы? – прогнусавила я, чувствуя, как опухает лицо. Голова гудела. Стиви мог бы меня убить, но он был не дурак и сдержался.
– Это того стоило? – жалостливо помотал головой Дюк, разглядывая мой нос.
– Да. Однозначно, – ответила я, чувствуя жжение на языке и в горле и привкус шоколада во рту. Мне захотелось кашлять, но я понимала, что будет страшно больно. А ведь нужно еще спуститься с 63-го…
Повиснув на плече Дюка, я спускалась по этой проклятой лестнице. Было больно, тяжело и голодно. Но каждый раз в такие моменты физической боли я почему-то начинала верить, что все у меня наладится. Все эти драки за алкоголь, еду, работу, они по непонятной причине вселяли оптимизм. Ты получила в нос, Анна? Как здорово, что нос вообще у тебя есть, и ты можешь его почувствовать. Во мне в такие моменты просыпался какой-то дикий, немного сумасшедший азарт. Сколько я еще смогу так жить? Делайте ставки, господа, когда сдохнет Анна! Когда она сломается и перестанет надеяться на лучшее? Когда она перестанет верить в сказки?
Пока я могу спереть горячий шоколад у жирного ублюдка Стиви, пока мне хватает на это наглости или сумасшествия – я буду жить. Я бы с радостью объяснила все это Дюку, да вот лицо так опухла, что я даже глаза открыть мне было сложно, и не до болтовни было, потому что я то и дело норовила оступиться.
– Если ты не перестанешь запинаться, я сброшу тебя в лестничный пролет, – проворчал Дюк.
– Окей, только я ни черта не вижу, покажи, где он, и я сама прыгну.
Дюк не ответил. Он вообще последнее время не разделял моего оптимизма, был напряжен и задумчив.