но влажная ладонь зажала ей рот. Когтистые пальцы стиснули запястья. Ее куда-то поволокли, лишь пятки бессильно стучали о холодный камень.
– Спокойно, не трепыхайся, – проскрежетал ей на ухо рэйо. – Ты теперь моя. Верну тебя обратно в кучу.
Обратно в кучу!
Брин не могла ни крикнуть, ни шевельнуться; она и дышала-то с трудом. Девушка попыталась лягнуть рэйо ногой, однако это ни к чему не привело. Превозмогая отвращение, она решила укусить руку, зажимавшую ей рот, но не смогла даже разомкнуть губы.
Мерзкая тварь продолжала что-то успокаивающе нашептывать ей на ухо. Впрочем, рэйо разговаривал вовсе не с Брин.
– Вот и славно, вот и славно. Ты теперь с нами. Вернем тебя обратно, обратно в кучу. Сейчас вернемся, я поем и наконец-то посплю.
Рэйо лизнул ее в щеку.
– Какое милое личико…
Брин проснулась. Сердце едва не выпрыгивало из груди. Что-то лежало на лице, затрудняя дыхание. Подушка!
Брин швырнула ее на пол.
– Глупость какая, – прошептала она в темноту, вся дрожа.
Приподнявшись на локтях, она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Рэйо давно мертв, а она лежит в своей постели, в симпатичном домике на улице Львиного Зева, в Малом Рэне. В окно лился лунный свет, освещая пол, стену и две кровати. Кровать Роан опять пустовала. Внизу громко храпела Падера.
Ночная рубашка намокла от пота. Брин передернуло, она поплотнее закуталась в одеяло.
«Это просто сон, – сказала бы мама. – Ложись-ка спать».
Но Брин твердо знала: если она уснет, рэйо вернется. Он всегда возвращается. Тварь поселилась в ее снах и убиралась прочь лишь с приходом утра. Целую неделю Брин прожила без кошмаров, а вот сегодня чудовище вернулось… Девушка перегнулась через край кровати и ткнула пальцем в упавшую подушку.
– Это все ты виновата.
Брин не привыкла к подушкам, ведь раньше она вообще не знала, что это такое: мешок, наполненный перьями, который полагается класть под голову, чтобы удобнее лежалось. Девушка вздохнула, нахмурилась и сложила руки на груди. В любом случае, глаз она больше не сомкнет. Поутру ей будет муторно, хотя тут уж ничего не поделаешь.
Брин спустила было ноги на пол, однако в последний миг передумала. Она перевернулась на живот и осторожно заглянула сперва под свою кровать, потом под кровать Роан. Никого. На нее нахлынули одновременно и раздражение, и облегчение. Вроде бы не маленькая уже, чтобы бояться темноты. Девушка встала и пошарила в поисках кожаного ранца. Она сама его сделала: обернула кусок козьей шкуры вокруг свитков пергамента и закрепила ремнями. На маленьком столике у кровати лежал пучок перьев. Поначалу Брин корябала значки на пергаменте, макая в чернила тростинку, потом обнаружила, что перья гораздо удобнее. Сотни людей занимались ощипыванием птиц, чтобы сделать оперение для стрел, и теперь по всему Алон-Ристу обрезанные перья валялись целыми кучами. Перо внутри полое и гораздо более прочное, чем тростинка. Благодаря Мойе у Брин были сотни таких перьев.
Девушка разложила пергаменты, перья и чернила на большом столе у окна. После долгой зимы у нее