я супротив отцовской воли.
Войшелк самоуверенно рассмеялся:
– Мне это предоставь.
– Не ведаешь ты моего отца. Он слова не нарушит никогда.
– Я утром свататься приду и головой клянусь, что станешь ты моей невестой.
Вилейка с трудом сдержала навернувшиеся на глазах слёзы:
– Ох, чует моё сердце, что сватовство не кончится доб-ром.
Она с мольбой обратилась к Войшелку:
– Ты только не гневи отца.
Тот нежно погладил девушку по распущенным волосам:
– Поверь мне: будет всё, как в сказке.
– Дай-то Бог, – всхлипнула Вилейка.
Великий князь взял её за руку:
– Позволь утешить мне тебя, позволь поцелуями и ласками скрасить твою печаль.
– Ну уж нет, – заупрямилась Вилейка. – Коль задумал жениться, то потерпишь до свадьбы. А коль хочешь потешиться, то нечего свататься.
Великий князь тяжело вздохнул и отпустил Вилейку домой, наказав завтра никуда не отлучаться.
Лукша
Лукша, отец Ярославы, слыл в Новогрудке знатным оружейником. Войшелк без труда нашёл его высокий дом в ремесленной слободе. Знаки солнца в виде вписанного в круг креста катились над фронтоном по краю крыши, словно по небосводу, оберегая жилище от тьмы.
Великого князя явно не ждали. Вилейка не осмелилась предупредить отца о намерении Войшелка посвататься и со страхом ожидала развязки, затаившись в женской половине. Молодой князь явился во всём блеске власти: соболиная шапка, красное корзно и сафьяновые, расшитые золотом, сапоги. Для солидности жениха сопровождали бояре, воеводы и даже митрополит. Не успели сваты войти во двор, как их облаяли собаки.
– Пошли вон! – прикрикнул на них хозяин, срывая шапку и спеша навстречу знатным гостям.
– Надеюсь, ты это не нам? – шутливо спросил Войшелк.
– Да что ты! – всплеснул руками Лукша. – Гостям завсегда рад! А встречать у себя великого князя, да ещё с такой свитой, особый почёт.
Отец Вилейки пригласил гостей в дом, распорядился подать медовухи и вяленого мяса, которое всегда было припасено у зажиточного хозяина. Обмочив усы в наполненных кубках и вкусив лосятины, гости завели разговор о прекрасной голубке, ждущей красавца-голубя.
Поняв, о чем речь, Лукша помрачнел и ответил тихо, но твёрдо:
– Голубка-то есть, да и голубь имеется.
– Какой ещё голубь?! – вскочил Войшелк.
– Которому слово дал.
В горнице повисло недоуменное молчание.
Неслыханное дело: какой-то ремесленник осмелился отказать великому князю. Может, Лукша не понял, за кого сватают его дочь? Митрополит попытался его вразумить:
– Ты не хочешь, чтобы твоя дщерь одела корону великой княгини? Ты не желаешь ей счастья?
– Желаю, – простонал Лукша, – да только головою я поклялся.
Митрополит воздел руки к небу:
– «… ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или чёрным». Разве тебе неведом сей завет?
– Ведом, – понурил голову Лукша.
– Зачем же клялся?
– Согрешил, –