была недовольна, причем недовольна собой: плохо подумала о человеке. Решила за ужином, что ему не понравилась еда, а у него просто не было сил держать вилку или чашку. В итоге он остался голодным, а она амбиции выставляла. Одним словом, дура.
– Я заберу некоторые вещи из комнаты.
– Это ваша комната.
– Если почувствуете себя неважно – не геройствуйте, – в словах доктора Глеб почувствовал раздражение.
Он пожелал ей доброй ночи.
Наутро его разбудил голос командующего. Спросонок Глеб не мог сообразить, где находится. Окинув взглядом комнату (при свете ночника накануне она выглядела иначе), вспомнил вечер, переезд, вернее, переход в комнату Юли. Ее голос он тоже услышал. Что командующий делает у нее дома? Дверь в комнату отворилась. Вид Бланки не предвещал ничего хорошего.
– Юлия Борисовна, вы врач. Может, окажете любезность, понаблюдаете за больным на дому?
Юлиус обращался к доктору, одновременно буравя Глеба взглядом волка (ему ли не знать «добрый» взгляд начальника).
– Я, собственно, не против, если больной станет соблюдать постельный режим и слушаться моих предписаний.
Юля не хотела смотреть на Глеба. Она делала вид, что с ним вообще не знакома. Если бы командующий не позвонил на телефон Глеба, забытый вчера около дивана, и она не подняла трубку, сегодня с утра она позвонила бы сама. Оказывается, командующий не в курсе ранения. Глеб не хотел говорить? В чем причина?
– Постельный режим? Выполнение предписаний? – переспросил Юлиус с сарказмом. – Еще как будет! Напишите список медикаментов, вам доставят. И если вы позволите, доктор, несколько слов тет- а-тет с моим подчиненным.
– Нет, не позволю.
Юли опешил. Он уставился на женщину, как и Глеб.
– Вы тоже должны выполнять предписания доктора, одно из которых: категорический запрет на беспокойство больного.
Юля не собиралась сдаваться, не важно, что их двое и они мужчины, да еще военные. Юли переглянулся с Глебом: не будь ослом – она того стоит. В ответ прочел: проваливай отсюда – без тебя разберусь.
Юля делала перевязку. Ее прохладные пальцы аккуратно прикасались к израненному телу и согревали пациента, который старался не дышать, чтобы не спугнуть женщину. Юля принесла завтрак: Глеб искренне пришел в ужас от овсянки. Женщина, в самом деле, считает, что он станет это есть? Вид доктора именно это и утверждал. Молоко! Да. Когда же Глеб увидел утку, он поперхнулся, хотя в горле ничего не было. С чего начнем? Она не собирается уходить?
Юля помогла мужчине сесть на кровати, подложив под спину высокую подушку. На одеяло поверх колен постелила салфетку, поставила тарелку с кашей. Левой рукой есть прикажете? Правую она прибинтовала к животу, он не заметил. Вошел Данила, Глеб прочел сочувствие в его взгляде. Ничего не оставалось делать. Данила сидел на краю кровати и наблюдал, как Глеб совершает героический поступок: каша, за ней молоко были съедены и выпиты. Ах, она, видите ли, оставит его. Глеб презрительно посмотрел на «утку». Данила может отвернуться, если он стесняется. Дурацкое положение.
Юля