Петровича появился.
Про то, как Александр Петрович любил танцевать
Александр Петрович любил танцевать. Но с ним никто танцевать не любил.
Про Стоматологию
У Александра Петровича было мало зубов. Он пошёл в стоматологию. Теперь слишком много.
Про Жену, Александра Петровича и жареные грибы, которые жена Александра Петровича не сумела приготовить
Александр Петрович пошёл за грибами, принёс жене, но она не умела их готовить. Он её отругал и всё съел как карпаччо, сырым.
Борода
Только ленивый не писал о бороде. Я, пожалуй, тоже напишу. Про свою бороду, правда, я писать не стану, потому что это неинтересно. А, точнее напишу про неё очень коротко: она у меня сперва становится как у Атоса, Портоса, Арамиса и д'Артаньяна вместе взятых, а затем получается такое безобразие, что хоть в зеркало не смотри, и приходится всё сбривать. Поэтому я буду рассказывать про чужую бороду.
Например, вот у Владимира Аркадьевича вдруг заболела борода. Я не хочу сказать, что ему было просто больно бриться или было больно её перед зеркалом расчёсывать на подбородке – нет, борода болела постоянно, мучительно и уничтожающе, как зубы. Он, не зная, что делать, пошёл к семейному врачу. Там сидела полная женщина с накрашенными губами и сильно подведёнными глазами, выслушала пациента, выкинула в урну чуть почирканный медицинский бланк и отправила человека с бородой к цирюльнику.
У цирюльника, как и следовало ожидать, не было никакой анестезии, поэтому, когда он тронул бороду опасной бритвой, Владимир Аркадьевич так завопил, что у цирюльника выпал из рук инструмент, и с тех пор начали так дрожать руки, что ему пришлось сменить профессию: сами понимаете, что цирюльнику с дрожащими руками недалеко и до смертного греха. Цирюльник стал проводником в плацкартном вагоне, ибо проводник плацкартного вагона с дрожащими руками – это далеко не редкость.
Естественно, Владимир Аркадьевич со своей бородой снова вернулся к семейному врачу. Полная женщина, увидев его, почему-то вздохнула и выписала номерок в какой-то шестой кабинет.
В шестом кабинете ему пощёлкали перед глазами, задали пару дурацких вопросов и выписали номерок в кабинет номер тринадцать, где стояла кабина с рентгеновской аппаратурой. Рентгеновская техника выявила только какую-то несущественную гадость, к нашему рассказу не относящуюся.
И вот собрался консилиум видных в городе докторов, который, недолго думая, решил под анестезией сбрить Владимиру Аркадьевичу его злосчастную бороду. Его подбородок кругом обкололи новокаином и начали брить.
Два дня Владимир Аркадьевич не мог даже открыть рта, не ел и не разговаривал с коллегами по офису, потом наркоз отошёл, но за это время выросла новая щетина, и муки повторились. Делали даже эпиляцию, которой пользуются женщины, но и её хватало максимум на одну неделю.
Дважды Владимиру Аркадьевичу предлагали пересадку кожи (не знаю откуда) на подбородок, но он так на неё и не решился. От боли он готов был лезть на стенку, что, в конце концов, и сделал. Теперь