сразу же послушалась, всех до единого пельменя по очереди закинула себе в рот, икнула, с минуту просидела неподвижно, потом опрокинулась со стула, немного засучила ногами, будто поехала куда-то на велосипеде и на веки затихла.
Потом, на следующий день прибыли милиционеры, сперва заподозрили в произошедшем наследницу квартиры Софью Тагировну, но после пары допросов поняли, что, скорее всего, старуха самостоятельно рехнулась и объелась дряни.
Так бы история и закончилась, однако у студента однажды утром после кошмарного сна вдруг сменились жизненные идеалы, нравственные ориентиры и моральные принципы. А всё вместе это означает, что откуда не возьмись, проснулось в нём довольно неприятное чувство: угрызение совести. Он сначала забросил учёбу, а потом съехал из общежития в какую-то подозрительную семейку, где самой порядочной была мать его девушки, которая если бы не шептала постоянно ему в след: «Когда же ты подохнешь, психопат!», то была бы вполне себе обыкновенной тёщей. Короче говоря, эта часть истории заканчивается тем, что бывший студент собрал одним хмурым ранневесенним утром в рюкзак своё бельишко и пошёл в околоток с повинной: мол, это я отравил старуху. Пенитенциарная система долго не думала, и студент скоро поехал в свой «мёртвый дом».
Но прежде чем выбросить из повествования тёмные годины его острожной жизни и рассказать о дальнейшем развитии событий, следует добавить ещё сценку, предшествующую судебному процессу.
Для проведения следственного эксперимента тогда старуху эксгумировали, сняли с неё все мерки и размеры, сделали набитое ватой чучело, похожее на фигуру потерпевшей, и на квартире начали представление с вырезанными из картона пельменями, которые студент неловко пихал в специально нарисованный рот. На вопрос: «Сколько же было этих, так сказать, заготовок?», студент ответить не смог, помялся, взглянул, словно ища помощи, на присутствующую толпу людей и неожиданно для себя нашёл в этой размазанной человеческой гуще – глаза… Глаза женщины, которые лучились от счастья, восторга и восхищались героизмом преступника.
«Сорок или, может, сорок два пельменя, не помню…», – смущённо потупив взор, пророкотал студент и опять взглянул в глаза (не будем скрывать) Софьи Тагировны.
Вы, конечно, поняли, что полоумная старуха Софье Тагировне, откровенно говоря, опостылела более, чем всем остальным, взятым вместе, а тут как гром среди ясного неба с освежающим после дождём – вот он, долгожданный дон Кихано гарцует на своём Росинанте.
Так вот, прошло пять лет и Иннокентий Владимирович (кажется, я до этого момента не назвал по имени-отчеству главного персонажа), освободившись по УДО, неспешно прогуливался по залитому весенним солнцем Невскому проспекту. Все эти годы Софья Тагировна не забывала Кешу: посылала ему передачи с тёплым бельём и съестными продуктами, писала письма с тонким подтекстом и недомолвками, а под конец хлопотала о досрочном освобождении, своём разводе, решении других неприятностей, чего в конце концов и добилась. И вот они встречаются в «катькином сквере». Он пришёл первым, согнал со скамейки