на неожиданное в такой момент письмо и к своему стыду не успел отвести взгляда, когда начальник раскрыл записку. Краем глаза он успел прочитать единственную строчку:
«Если жизнь ваших детей дорога вам, прекратите поиски янки!»
На несколько мгновений Велецкий, изменившись лицом, сделался непохожим сам на себя. Но после чистая ненависть мало-помалу словно бы сменилась азартом, и он, сунув смятый лист в карман кителя, почти задорно приказал запускать прибывших таксистов.
Никто из них не запирался и все признались как на духу, что возили Нойманна ночью куда-то на окраину Петрограда. Приметы все описали точно вплоть до одежды – у всех четверых выходил как есть Нойманн. И в машины к ним он садился почти в ту же самую минуту, что и к шофёру, найденному Плещеевым. Вот только моторы второго класса отвезли Нойманна кто в портовую часть, кто аж в Петродворец, на Руссо-Балте он в то же самое время следовал куда-то за Лавру, а шофёр Плещеева и вовсе вёз в ту ночь пассажира в сторону финской границы, едва успев до развода мостов.
– Подменные, – констатировал подполковник то, до чего его помощники вроде бы уже и догадались, а после отправил команду в каждый из отысканных таксомоторов. Всё же трое из четверых лже-Нойманнов составляют вероятность, которую стоит проверить!
Плещееву с Тишкевичем достался Руссо-Балт, и они покатились прямо по Невскому на юго-восток. Лаврские купола промелькнули за окном, и через пару минут эстонец мягко притормозил у какого-то сквера.
– Вот здесь тот, кого вы называете господином Нойманном, и изволил выйти!
– Прямо в сквер?
– Прямо в сквер.
– А дальше?
– А дальше я получил вызов на Невскую заставу, – шофёр словно бы в подтверждение своих слов даже указал на рацию, по которой, должно быть, и пришёл вызов. – Очень удобно.
– А Нойманн?
– А Нойманн, насколько я помню, сел в сквере на ближайшую скамейку и принялся читать газету.
– В темноте?
– Фонари работали исправно.
– Читать газету на скамейке в сквере в первом часу ночи?! Вам это не показалось странным?
– У нас свободная страна, Ваше благородие, – пожал плечами эстонец и посмотрел на капитана так, словно бы вместо «благородия» сперва хотел назидательно назвать его «молодым человеком», но потом воспитание взяло верх.
Плещеев в отчаянном порыве выскочил было в сквер – но там за день было нахожено столь основательно, что следы американца нечего было и искать! Оглядевшись по сторонам, городового он едва различил на соседнем перекрёстке – а значит, и городовой едва ли мог приметить случайного прохожего, сидевшего здесь ночью в полной тишине…
Корнелиус Нойманн, по всему, знал, как исчезать так, чтобы никто не нашёл.
Вернувшись в Руссо-Балт, капитан Плещеев велел шофёру ехать на Гороховую. Нужно было вновь собраться всей командой и обсудить результаты. А главное – обсудить что,