«грогги», посадили на лавку и вставили им скрученные тряпки в ноздри, чтобы остановить кровотечение из носа. А что касается остальных четверых, нужно только ждать, когда они очнутся. Особенно хреново, на мой взгляд, дела обстояли у Семена. От Ромки он получил двойной нокаут. Хороший удар в печень валит от боли с ног и более могучих противников. А тут еще и классика бокса – апперкот снизу в челюсть. Состоянию младшего Савина я сейчас точно не завидовал. Лишь бы челюсть не была сломана. Ссориться с Иваном Митрофановичем не хотелось. Он мне такого жеребенка подарил – красавца моего Беркута, всего черного, как антрацит, – а мы его сына отоварили по полной программе. Хотя сынок еще тот. На мой взгляд, мало внимания уделял Иван Митрофанович своему старшему сыну. Проморгал его где-то. Большой скотиной, чувствую, Семен вырастет.
Минут через десять в комнате появился вызванный девками Сычев со своим неизменным саквояжем. Мы с Романом, чтобы не мешать и не раздражать приходящих в себя казаков, оделись и вышли на улицу.
– Тимофей, а батька сильно ругаться будет? – нервно поеживаясь, завел разговор Роман.
– А я знаю! Он твой отец, а не мой. Но по мне, правильно ты Савину «двоечку» провел, и дальше действовал молодцом. Так что не журись, Ромка. Живы будем, не помрем.
– Тимофей, а у тебя плечо сильно порезано? Я же видел, Бурундук тебе в шею насмерть бил.
– Это кто здесь помирать собрался? И кому это в шею насмерть били? – из темноты улицы на свет из окон дома Подшиваловых вышла закутанная сверху в шаль небольшая женская фигура, одетая в светлый овчинный полушубок.
– Здравствуйте, тетя Марфа! – Ромка, втянув голову в плечи, быстро затараторил: – Мы с казаками-малолетками подрались. Афоня Гусевский во время драки хотел Тимофея кинжалом в шею ударить. Вот плечо ему порезал.
Я же, забыв поздороваться, смотрел на знахарку и любовался ее лицом, которое очень красиво выделялось на фоне заиндевевшей шали.
– Так! Пойдем быстро в дом. Посмотрю, что у тебя с плечом.
– Да с ним нормально все. Небольшой порез. Я куском холстины перетянул уже. А в доме Сычев с остальными разбирается. Им помощь действительно нужна.
– И что же вы натворили с остальными? – Марфа удивленно изогнула правую бровь. – Порезали, что ли, всех?
– Да нет, тетя Марфа. Немного побили только, – ответил Ромка.
– Там Савину Семену помочь нужно. Боюсь, у него челюсть сломана, а сотрясение мозга точно есть. Ромка немного перестарался, – вставил я.
– А много там остальных? – поинтересовалась у меня знахарка.
– Семеро. У двоих носы только разбиты. Афанасию я вывихнутую руку на место вставил уже. А четверых, включая Семена, смотреть надо. Они уже в себя прийти должны.
– Да уж, порезвились! – вздохнула Марфа. – Чему улыбаешься, Тимофей?
– Дядька Алексей точно такие же слова произнес, когда все увидел, да еще добавил: «Что старики скажут?»
– Это уж точно. Не упомню я такого случая в станице. – Женщина потерла варежкой нос. – Тимофей, ты иди ко мне