не зли меня! Даша, лучше молчи!
И она замолчала. Уцепившись побелевшими пальчиками в кресло, молчала, но слезы градом текли по бледным щекам. А потом к ней вернулась икота.
«Шантажирует, – заподозрил Лагутин. – И пускай. Скоро ей надоест, успокоится, а через час и вовсе забудет про старого пса».
Но вскоре он понял, что ошибается: жена не обманывала его. Она и сама испугалась и уже виновато смотрела на мужа, беспрестанно икая.
«Ну вот, весь мой труд насмарку, – сокрушенно подумал Лагутин. – Годы терпения и труда, все псу под хвост. Грязному мерзкому псу – откуда он только взялся на мою бедную голову? Неужели болезнь возвращается?»
Он внимательно, с пытливой тревогой посмотрел на жену – она, обнаружив смятение в его добрых глазах, поняла все и, устыдившись, сказала:
– Нет, Леня, не надо, он старый. Не беспокойся, я водички сейчас попью и икать перестану.
«Это можно остановить, если сразу, успею», – решил Лагутин и, поворачивая назад, сказал, потрепав по щеке жену:
– Он не старый, а пожилой, совсем как я.
И (о чудо!) Евдокия перестала икать.
– Леня, он старый, ты прав, он действительно очень старый, – пропищала она, благодарно заглядывая мужу в глаза.
– Ну тогда пусть по-человечески хоть умрет, устрою его в собачий «хоспис» – ответил Лагутин, с облегчением отмечая возвращение румянца на щеки жены.
Глава 9
Вдохновленный своим благородством, Лагутин простил и пса, и жену, и обрел присутствие духа. Жизнь уже не казалась ему юдолью слез и печалей. Щедро отблагодарив работницу мотеля за отмытый салон, он погрузил случайно разросшуюся семью в пахнущий дезодорантами «БМВ» и помчался домой, удивляясь себе безгранично.
«Даше со мной повезло, – думал он, уже снисходительно глядя на пса, смирно сидящего на полу у ног нежданно приобретенной хозяйки. – Кто бы еще так героически терпел ее детские шалости и капризы?»
Покопавшись в уме, он с удовлетворением не нашел подобных себе среди друзей и знакомых.
«Да, такой я один, – вынужден был признать Лагутин. – Больше нет дураков любую заразу на шею себе сажать».
Имелся ввиду только пес, не жена. Пес действительно смотрелся ужасно. Даже зоошампуни его не спасли: отмытый сто раз, он выглядел во столько же раз паршивей.
«Серьезное испытание послано мне, – насладившись своим благородством, вернулся на старые рельсы Лагутин. – Скорей бы до дома доехать, да сплавить его с глаз долой. Как Даше моей не противно его к себе прижимать?»
Евдокия дремала на переднем сиденье, обнимая голову пса, а вот пес не дремал. По двум причинам. Во-первых, он по веленью души мгновенно присягнул благородной хозяйке и тут же счел своим долгом беззаветно служить; а во-вторых, он не верил мужчине, который с хозяйкой рядом. Пес знал: кто однажды к тебе обратился пинком, тот правил своих не изменит. Поэтому пес бдел, затравленно и враждебно поглядывая на злого мужчину.
В конце концов Лагутину надоела такая неблагодарность и он разбудил жену:
– Даша, насколько я понял, сиденья сушили феном.
– Да, –