человек, – высказался доселе молчавший мистер Оберон. – Кто бы он ни был и кем бы ни оказался, в данных обстоятельствах он опасен.
– Согласен, – подхватил Баради. – Чего стоят расспросы о человеке по имени Гарбель.
– А может быть, они жаждут приобщиться, – предположил Гленд, – и кто-нибудь назвал им это имя.
– Они вовсе не жаждут приобщиться, – сказал Оберон.
– Нет, – согласился Баради.
– Господи, неужели нет другого выхода? – взволнованно спросил Херрингтон.
– Подумай сам, – отозвался Гленд.
Мистер Оберон встал.
– Другого выхода нет, – спокойно произнес он. – Нельзя допустить, чтобы они еще раз пришли сюда. Это очевидно. Они не должны вернуться.
3
– Вы неплохо потрудились сегодня утром, Рауль, – сказал Аллейн по дороге в Роквиль. – Похоже, на вас можно положиться.
– Мсье переоценивает мои заслуги, – весело отвечал шофер. – Египтянин тоже, кажется, умеет неплохо работать. На войне санитар много чего начинает понимать, а талант сразу виден. Очень часто пациентов вскрывают, словно молнию расстегивают. Вжик! – открыли. Бемц! – закрыли. Но тут все было по-другому.
– Баради опасается, что она не поправится.
– На ее лице не было печати смерти.
– А вы знаете, как выглядит такая печать?
– Думаю, да, мсье.
– Моя семья благополучно добралась до гостиницы?
– Благополучно, мсье. По дороге мы останавливались на улице Фиалок. Мадам спрашивала о мистере Гарбеле.
– Она виделась с ним? – встревоженно спросил Аллейн.
– Как я понял, его не было дома, мсье.
– Она оставила записку?
– По-видимому, мсье. Я видел, как мадам вручила листок бумаги консьержке.
– Понятно.
– Она непростая штучка, – задумчиво произнес Рауль.
– Кто? Консьержка? Вы ее знаете?
– Да, мсье. В Роквиле все друг друга знают. Большая оригиналка эта старуха Бланш.
– В каком смысле?
– Тертый калач. У нас поговаривают, что сидение при дверях не единственное ее занятие и что у нее имеются делишки на стороне. Толстые не всегда ленивые. Но в доме ничего предосудительного не случалось, – вежливо добавил Рауль. Видимо, он считал дурным тоном порочить дом, где обретался один из знакомых Аллейнов.
– Я намерен, Рауль, – сказал Аллейн, тщательно подбирая французские слова, – сделать вас своим доверенным лицом.
– Весьма польщен, мсье.
– Мне показалось, что талант доктора Баради произвел на вас большее впечатление, чем он сам.
– Точно, мсье.
– На меня тоже. Вы видели Оберона?
– Несколько раз.
– Что вы о нем думаете?
– Мне ничего не известно о его талантах, но как о человеке я думаю о нем еще хуже, чем о египтянине.
– Вы знаете, как он развлекает своих гостей?
– Ходят кое-какие слухи, мсье, но довольно туманные. Слуги в замке почти все нездешние и очень неразговорчивые. Но младшей горничной там