Это уже мое дело. Ваше – не забыть про оплату.
Но, на самом деле, большая часть разговора прошла мимо ушей Йоханесса, потому что всё, на что был способен мужчина – это наблюдать за почти железной мимикой мафиози, его жестами, соприкасающимися друг с другом губами и потемневшими бирюзовыми глазами. Ольсен не мог вникать в смысл сказанных Эриком слов, потому что он вслушивался в голос гангстера. Все это казалось жутко неправильным, но Йенс объяснял все тем, что Ричардсон слишком необычный для этого мира, поэтому им невозможно не восхищаться.
Очнулся от «спячки» Йоханесс только тогда, когда почувствовал на себе чей-то прожигающий взгляд. Мужчина не сразу понял, кому он принадлежал, но потом повернулся в сторону сидящего через Гловера Кристиана. Последний смотрел на Ольсена, словно пытаясь разъесть, но при этом широко улыбнулся, когда столкнулся глазами с гостем. А ведь Йенс сразу понял, что в воздухе витал аромат скрытой ненависти, причем без ведомых причин оказавшейся взаимной.
– В случае невыполнения обязательств, описанных в этом документе, не стоит удивляться неприятностям, с которыми вы можете столкнуться впоследствии, – с широкой улыбкой на губах произнес Эрик, крутя в руках какую-то бумажку, которую тут же протянул Гловеру.
Ольсен невольно прикусил губу, когда увидел, как резко поменялось выражение лица брата. Кажется, ему не очень понравились «последствия», о которых говорил загадочный мистер Ричардсон. Йенс попытался заглянуть в договор о продажи души Дьяволу, но Томсон резким движением вернул его Эрику, энергично кивая головой при этом.
– Да-да, мы со всем согласны. Деньги будут в Ваших руках, – протараторил предприниматель.
Губы Эрика теперь уже изогнулись в хищной улыбке. На самом деле, если в мире существовал Дьявол, но почему-то Йоханесс был уверен, что это Ричардсон.
***
Arctic Monkeys – 505
Разумеется, все условия сделки, обозначенные на бумаге, не были в полных подробностях сообщены Йоханессу. Гловер смутно раскрыл ее суть, исключая «ненужные» элементы. Самым главным Томсон посчитал то, что Ольсен в скором времени получит нужное лекарство, а остальное, собственно говоря, неважно. Как бы не пытался мужчина узнать у кузена хоть что-нибудь про «невыполнение обязательств», Гловер оставался непреклонным.
Вернулся домой Йоханесс достаточно поздно. Оливер в это время еще не спал, потому что собирался дождаться отца, но уже вовсю зевал, мечтая наконец-то лечь в кровать. Когда родитель, наконец, вернулся, Расмуссен лишь коротко пожелал спокойной ночи и убежал в комнату, оставив Ольсена в гордом одиночестве или же наедине с глупыми мыслями.
Полночи Йенс метался в жалких попытках заснуть, но больной разум постоянно, словно заведённая пленка, проигрывал моменты в заброшенном доме. Образ Эрика, который мужчина так мечтал забыть, постоянно возникал в памяти. Теперь уже это казалось каким-то неправильным и даже пугающим. Все попытки объяснить происходящее с самим собой оказались тщетными.
Но