бесконечному вою гор.
Джонни улыбается.
– Брат вернулся, – говорит он.
Патрик выглядывает за флаг.
– Ты о чем?
Тобиас поднимает руку над головой и вытягивает указательный палец, объявляя о намерении высказаться. Веки нависают над глазами. Он успел выкурить косяк, который сделал для себя.
– Это Адское Чудовище. Я вам про него не рассказывал?
Я смеюсь. И не могу остановиться. Неприятное чувство.
Джонни улыбается мне, ошибочно истолковывая мой смех.
– Оно появилось тогда же, когда и я. Думаю, следило за мной. Тоби называет его моим братом.
В его голосе сквозит тоска.
Патрик отводит флаг на несколько сантиметров дулом пистолета. Он быстро выглядывает наружу, затем отстраняется от входа. И смотрит на меня.
– Мы здесь застряли. Катера нет.
– Что? Он уехал без нас?
– Не совсем.
Теперь наружу выглядываю я.
От катера осталась куча погнутого металлолома, а клетка на огромном моторе превратилась в запутанный клубок. На палубе в черной луже лежит рука нашего проводника и кусок его торса. А тварь, сделавшая это, лениво плавает по кругу на расстоянии – ее передвижения выдают расходящиеся на поверхности воды круги. Судя по волнам, эта штука размером с городской автобус. Она всплывает на поверхность, обнажая рябую серую шкуру и пучок острых глазных стебельков, тянущихся к небу, затем поворачивается на бок, и из воды показывается черная трещина. Именно из этого нагноившегося разрыва доносится зов, способный расколоть камень и происходящий из самых недр земли. От этого звука стынет кровь, и я падаю на колени.
А затем отползаю подальше от дверного проема. Патрик наблюдает за мной с печальной отчаянной надеждой, моментально позабыв о твердом намерении убить, словно существует лишь мне одному известный трюк, с помощью которого можно изгнать эту тварь туда, откуда она пришла, и с помощью которого я смогу излечить боль, которую неумелый вор-тряпка по имени Тобиас Джордж принес в этот мир.
Но я не смогу. Никто не сможет.
В чулане за закрытой дверью череп продолжает разваривать воздух.
Самую сильную боль причиняет язык. Эти ужасные слова. Пока тварь мается в болоте, нам не выйти из лачуги, и я подозреваю, что она уйдет, лишь когда перестанет вещать Атлас.
– За что ты так с ним? – спрашивает Патрик.
Мы сидим небольшим кругом, передавая друг другу косяк. Если кто нас видел, подумал бы, что мы – друзья.
– Зачем ты прислал кость его мертвого сына?
– Ты серьезно? Уж кто-кто, а Юджин это заслужил. Он оскорбил меня. Унизил. Все эти годы я отдавал ему часть своих честно заработанных денег, выполнял его приказы, доносил о том, о чем ему следовало знать. А в ответ не получал ни «спасибо», ни «отличная работа». Только желчь. Насмешки. С сыном все было намного хуже. Постоянно распускал руки. Давал подзатыльники. Или даже пощечины. Но что мне было делать? Пойти против сына Юджина? Потому все начали вытирать об меня ноги. Я стал