заискрившееся возле бочонка пороха пламя сразу охладило пыл как нападающих, так и защитников. Каждый, независимо от стороны, за которую воевал, попытался в данную минуту оказаться как можно дальше от этого места. И большинству в этом сопутствовала удача, поскольку горел порох не очень быстро. Так что раздавшимся взрывом убило, наверное, лишь парочку кредонцев, зато вот контузило не меньше десятка.
Самому Готору, кажется, тоже досталось, хотя он и догадался не пытаться убежать от взрыва, а залечь за складкой холма, накрыв голову руками. Однако почему-то и сейчас, даже после взрыва, продолжал лежать не двигаясь.
«Товарищу нужна помощь, а это святое!» – подумал Ренки.
– Гаарз, ко мне! – рявкнул он команду и, подбежав к приятелю, попытался подхватить его на руки. У подоспевшего в следующую секунду Гаарза это вышло не в пример легче и ловчее.
Они отбежали назад, и их никто не преследовал. Из-за взрыва образовался небольшой пожар, грозивший перекинуться и на другие бочонки с порохом. Так что у занявших батарею солдат было куда более важное занятие, чем гоняться за кучкой оборванцев, не пойми как оказавшихся посреди битвы.
– …Великий Верблюд и все демона ада! – проорал Готор, который после контузии слегка оглох и, не слыша сам себя, изъяснялся на несколько повышенных тонах. – Что там на тебя нашло, Ренки?
Они уже успели отбежать от поля боя на достаточное расстояние и, спрятавшись в неприметной лощинке, собирались немного перевести дух и прийти в себя.
Готор к тому времени уже очнулся и потребовал поставить его обратно на ноги, впрочем еще довольно плохо державшие его тело. Так что отдых их компании был явно необходим.
– Ты же сам говорил мне о подвиге! – сохраняя достоинство, спокойно ответил Ренки. – Нам выпал шанс его совершить.
– О боги! – простонал Готор, хватаясь за голову. – Ты это серьезно? Ты решил в одиночку со своим топориком сокрушить вражескую армию, которую не смогли остановить семь регулярных полков при поддержке двух батарей по девять пушек в каждой? Где была твоя голова?
– Ну э-э-э… – несколько смутился Ренки, ибо когда слепая ярость битвы несколько спала, он и сам обратил внимание на некоторую опрометчивость своего поступка. Но и признаваться в ошибке ему не хотелось, а потому, за неимением собственного опыта, он обратился к опыту книжному. – Нордоон Великий как-то писал, что к подвигу должна вести не голова, а сердце. Ибо голова труслива в силу обилия в ней разных мыслей, а сердце горячо и потому не ошибается!
– Ох ты ж… – слегка ошалело посмотрел Готор на своего молодого приятеля. – Нордоон Великий, которому голова мешала свершать подвиги из-за обилия мыслей… Сколько же подобного мусора еще хранится в голове у тебя?!
– Ноордон Великий был известнейшим героем древности, – обиделся Ренки за кумира своего детства. – Он прославил свое имя еще на Старых Землях. И уж верно есть причины, почему о нем помнят спустя почти шесть сотен лет после гибели, воспетой поэтами и бардами.
– Ух